Алое цветение

«И увидел Господь [Бог], что велико развращение человеков на земле, и что все мысли и помышления сердца их были зло во всякое время; и раскаялся Господь, что создал человека на земле, и восскорбел в сердце Своём

(Быт. 6:5,6)».

Глава 1

— Сезон будет опять жаркий.

— Где нам брать лошадей? Наши почти все сдохли.

Вождь поправила шкуру на ложе и ещё больше в неё закуталась.

— Скоро наступит и мой черёд.

Тальва оглянулась на вождя и покачала головой.

— Мы найдём способ тебя вылечить.

— Вам придётся идти очень далеко, я не дождусь.

— Ты нарисовала карту.

Вождь печально вздохнула.

— Всё это не имеет смысла. Мы вымираем.

Снаружи послышался резкий треск прутьев. Тальва напряглась и, схватив копьё, стала всматриваться сквозь листья хижины. Ей показалось, что в кустах засело дикое животное. Но из темноты выступили две белокурые головы особей. Они держали друг друга за плечи и гневно хмурились. Их набедренные повязки разошлись и оголили бедра.

Тальва закатила глаза.

— Что вы делаете здесь так поздно?

Особи виновато расцепились.

— Она взяла мой камень! — пожаловалась та, что была ростом пониже. Её ноздри возмущенно надувались.

— Это мой камень, Тальва! — возразила вторая.

Особи начали переругиваться, перебивая друг друга. Тальва взмахнула рукой.

— Дайте камень! — особи переглянулись — Ну же!

Вторая особь, повыше ростом и посильнее, сделала шаг вперед, протянула правую руку и развернула ладонь. На ней располагался треугольный камень. На нем вырисовывались какие-то руны, значения которых Тальва не знала.

— Где вы это взяли?

— Мы нашли его у ручья, там где обычно стираем одежду.

Тальва взяла камень.

— Соблюдайте мир! Я заберу этот камень, чтобы он не вносил раздор в племя.

Особи грустно кивнули.

— А теперь, прочь в хижины!

— До свидания, Тальва!

— Прощай, Тальва.

Особи скрылись за кустами. Тальва подняла камень так, что со стороны её глаз образовал в треугольном камне причудливую картинку. Сидевшая неподалеку птица сорвалась с ветки. Тальва посмотрела на звезды, сжала камень в руке и, закрыв глаза, попросила у Бога хорошей погоды. Потом она повернулась и пошла к хижине вождя. Тальва знала: той оставалось совсем немного. Совсем скоро её сменит новый вождь племени.

Тальва спала очень крепко, поэтому когда — то кто — то начал расталкивать её, ей показалось, что это продолжение сна.

— Тальва, Тальва, вставай! Собрание племени уже давно идет!

Тальва резко встала на ноги, случайно отолкнув Яр в другой конец хижины. Та поцарапала висок об прутья.

— Яр! — опомнилась Тальва и кинулась к подруге. — Прости меня!

— Это неважно! — заверила Яр. — Скорее, там Нарок снова говорит о тебе.

Тальва затянула сандалии и выбежала из хижины. Яр преданно сопровождала её.

На собрании были все двести деяносто девять особей. Вождь сидела внутри круга. Тальва с мольбой взглянула на неё, но та только улыбнулась. Тальва всю ночь кипятила воду для вождя. Вождь не стала её будить.

Нарок, заметив Тальву, рассмеялась:

— Наш вождь еще нас не покинул, а ты уже смеешь не приходить на собрание?

Особи громко рассмеялись. Вождь подняла копье и вонзила его с силой в землю. Племя притихло.

— Сегодня состоится соревнование между Тальвой и Нарок. Мы узнаем Избранную дочь, которая поведет племя в дальние земли, когда меня заберёт Бог.

Племя зашепталось. Все были удивлены, что вождь не отдала сразу титул Тальве.

— Пусть победит Избранная! — громко сказала вождь.

Нарок оглядела толпу с превосходством. Ей не было равных среди охотников. Она не сомневалась, что победит.

— Это не справедливо! Ты не сможешь победить её, — забеспокоилась Яр.

Тальва всмотрелась в лицо подруги.

— Не думала, что ты так меня ненавидишь…

Яр уже собиралась разуверить её в обратном, но Тальва заметила, как вождь подзывает её к себе.

— Я нашла камень. Ты не слишком беспокоилась о его сохранности.

— Вождь, я…

— Это священный камень. С его помощью ты будешь биться с достоинством.

Вождь достала из мешочка камень, который висел на плотной веревке. Она одела его на шею Тальвы.

Тальва спрятала камень под мешковиной топа. Она закрыла глаза, сжала его рукой и помолилась.

Нарок подошла к вождю. Соперницы склонили головы, сев на колени. Вождь начала размешивать кашицу. Потом каждой нарисовала на лбу вертикальную линию. Соперницы встали с колен, и, развернувшись друг к другу лицом, приготовились к битве.

— 1 —

У маленькой Мари было всё для счастливого детства. Её любили родители, опекали учителя, в университете называли надеждой нации. Будучи взрослой, Мари готовила себя к работе в конгрессе. В тот момент, когда она впервые заступила на пост помощницы одного конгрессмена, она имела чёткое представление о политике и о том, на какие жертвы идут люди, чтобы удержаться на посту.

Мари была расчётливой и жестокой. Чтобы добиться желаемого, она не пожалела собственную мать и когда встал вопрос об отставке Верховного судьи, она решительно подговорила всех членов конгресса проголосовать за. Она считала, что взгляды её матери устарели и мешали развитию США. Наступало время сменить засидевшихся у власти и уступить место молодым.

Мари не знала только одного: работа являлась смыслом всей жизни её матери и в первый год, когда она совсем зачахла без неё, она отправилась на кладбище. Мари, конечно, не ожидала такого поворота и ночами, после смерти матери, просыпалась посреди ночи от пугающего чувства вины. Но её отец, который не имел никакого представления о политике, что не делало его глупцом, заметив в который раз застывший взгляд дочери за завтраком, как — то сказал ей:

— Безусловно, мы решаем многое в этом мире, но не стоит забывать о том, что предназначение не знает о существовании смерти.

Мари удивленно воззрилась на отца и вдруг, спустя долгие месяцы, улыбнулась. С того дня Мари не знала пощады и когда её кандидатуру выставили на рассмотрение в кабинете, она была готова ко всему.

К несчастью, Мари, несмотря на всю свою дальновидность, просчиталась. Её любовник, Эдуарду, вёл подпольную игру и к моменту, когда Мари с нетерпением готовилась услышать своё имя, кандидатура пресс — секретаря — Эдуарду была одобрена. Мари не могла сдвинуться с места, она так и стояла, пока все члены конгресса во главе с президентом не вышли. В пустом зале, в котором над её головой вознесся топор её любимого палача, она поклялась себе вырезать весь мужской род.

Как прилежная ученица, она пустилась в поиски идеального способа мести. Она была так занята этим, что даже не помнила, когда похоронила отца. Кажется, даже тогда, стоя у могилы человека, давшего ей благословение на избавление от чувства вины, она думала только о мести.

Мари искала ответы в церкви. Она слушала проповеди падре по воскресениям, а после вновь и вновь перелистывала Библию. В тот день, когда она нашла лекарство от здоровья для миллионов мужчин, в Нью — Йорке шёл проливной дождь. Мари улыбалась и гордилась своей природой, подарившей ей такое простое решение.

— 2 —

— Позвольте уточнить, точно ли данный вид яда приказано изъять из хранилища? Вы представляете себе опасность этого вещества?

— Сложно переоценить тот вклад, что вы внесли в создание противоядия от этого вида биологической опасности.

Профессор причмокнул губами, словно смакуя комплимент и всё — таки найдя его лестным, склонил голову в знак благодарности.

— Основная проблема, Мари, что мы не можем избавиться от него. Какое — либо вмешательство может привести к…

— Апокалипсису? — невинно спросила Мари.

— Я хотел сказать к катастрофе…

— Профессор, вы верующий человек?

— Увольте, я же учёный!

— Простите, я слышала, что вы посещали семинарию.

Профессор закашлялся от смеха.

— Мне пришлось делать вид… Между нами, Мари… — профессор приставил указательный палец к губам, с просьбой о молчании. Мари кивнула. — Чтобы получить наследство моей чопорной тётушки — англичанки, мне пришлось поступиться некоторыми принципами.

— Поверьте, профессор, эта шалость ничто по сравнению со многими человеческими пороками.

— Благодарю вас, Мари! Вы кстати, не собираетесь избираться в этом году?

Замерев с досье в руке, Мари погасила вспышку гнева. Она натянула улыбку и повернулась лицом к учёному.

— Нет, что вы! В моем возрасте пора иметь детей, а не мечтать о карьере. Годы идут, и я не молодею. Женщина должна приносить потомство. Не так ли, профессор?

— Не думал, что вы приверженец традиций…

— Но и не их противница, — отпарировала она и, захлопнув громко папку, выжидающе посмотрела на учёного.

— Так что, когда мои люди смогут перевезти эти баки в государственные хранилища?

— 3 —

Она всё еще не была счастлива. Смиряя пронзительным взглядом собравшихся, она исподтишка поглядывала в окно, представляя себе тот день, когда четыре всадника пронесутся над землёй и навсегда избавят мир от нежелательных особей.

— Мари… Мари… — донеслось до неё.

Она узнала этот голос. Смотря в одну точку перед собой, Мари не пыталась различить черт лица говорящего. Только гордо выдавила:

— Сэр?

— Есть ли новости по запросу?

— Уже у вас на столе. Всё идёт благополучно. Завтра источник опасности будет изъят и погружен под землю, в бункер.

Уголки губ конгрессмена Эдуарду скривились от удовольствия. Эта женщина, думал он, беззаветно преданна ему. Даже после проигрыша на выборах, она осталась при нем и стала помогать ему ещё больше на его посту. Она даже делала вид, что не замечает женщин, которые приходят к нему иногда в кабинет и задерживаются там чуть больше часа.. Мари словно святая возносила его к небесам, но только одно беспокоило его: когда она смотрела на него, она казалось бы… Чёрт, он даже не мог объяснить себе это. Словно она наблюдала пустоту, чёрную дыру в районе его солнечного сплетения. Даже в моменты секса она теперь кричала так, как никогда ранее. Он не понимал этой перемены, но как и всякий тщеславный человек не замечал, как быстро он летел со своего пьедестала в зияющую пропасть.

— 4 —

— Господи, Мари!

Эдуарду облокотился о душевую кабину и держался руками за голову. Его белая рубашка сливалась со стенами ванной комнаты. Казалось, что его голова как — будто возникла из воздуха; ширинка была расстёгнута, и из того места, которым так часто хвалился Эдуарду, сочилась кровь.

Наблюдая эту сцену, Мари еле сдерживала смех. Ей ничего не угрожало — они всегда предохранялись. А вот тем несчастным, которые имели неосторожность поступать иначе, придется в скором времени привыкнуть к неудобствам.

— Эду, дорогой! У тебя кровь!

Ей, безусловно, нравилось вот так стоять и восхищаться достигнутой целью. Казалось бы, на этом можно было остановиться, но Мари вошла в раж и не планировала похоронить своё главное оружие под землёй. Нет, она станет первой, кто избавит этот мир от насилия.

— Невероятно, но количество гормонов, отвечающих за деторождение, резко падает.

— Что это значит доктор?

— Вы… неизлечимый импотент.

Эдуарду побагровел. На лбу выступил пот. Мари сжала его руку и театрально повесила голову.

— Но ведь нам сможет помочь виа гра и всякие другие вещи…

— Какая виагра? Мари, да он просто шарлатан!!! Я не могу быть импотентом в тридцать лет! И что это значит… неизлечимый? Да это…

Доктор решился вставить ещё слово:

— Если бы вы не откладывали и не игнорировали симптомы, обратились бы раньше, то мы бы справились с этим. Это не ВИЧ и не рак.

Конгрессмен округлил глаза. Казалось, он вот — вот бросится на доктора. Последний, почувствовав угрозу, сослался на срочного больного и поспешил выйти из палаты.

— Но это ведь… ещё вчера всё было хорошо. Я закончил как обычно… — размышлял туманно Эдуарду. Потом он вспомнил о Мари, и о том, что отнюдь не она украшала его вчерашний вечер и поправился. — Да, несомненно, кровь пошла сегодня.

Мари понимающе кивнула.

— 5 —

— Уж не думаете ли вы, что я стал проверять куда доставили баки?

Мари вымученно улыбнулась.

— Ни один учёный в здравом уме не додумается о таком.

— Кофе и фастфуд самые потребляемые продукты в Америке. А что с остальным миром? Как вам удалось?

— Четыре всадника, профессор. В откровении Иоанна Богослова они выступают как посланники Господа. Они приходят в мир, чтобы за считанные дни принести с собой чуму, войну, голод и смерть. Но вы конечно об этом помните?!

— В семинарии мы особо не углублялись в эту тему.

— Не зря. Эта чистая инструкция по уничтожению человечества.

— Но вы хотели уничтожить не всё человечество.

Мари поняла, что скрывать всё стало бессмысленно. Она смотрела на профессора в упор, в свете лампочки его глаза под стеклами очков казались огромными.

— Я лишь прошу подстраховать меня. Я всё ещё ищу выход. Если что — то пойдёт не так и подросшие особи вымрут, нам нужен будет источник продолжения рода.

— Но это вмешательство в эволюцию! Мужчина и женщина обладают набором репродуктивных систем, без которых они не смогут размножаться. Неужели вы думаете, что вы сможете прожить без семени? Сто лет — то может быть, но потом… Что будет потом?

— А потом будет новый Эдем. Новый шанс.

Профессор испуганно отшатнулся от стола, на котором, закинув нога на ногу, сидела Мари.

— Как Господь внес насилие в этот мир, так и он возьмёт его назад.

— Не возомнили ли вы себя посланником Господа? — вспыхнул учёный. — Не забывайтесь! Если обращаться к религии, сначала был создан Адам, и потом только Ева…

— Лилит, — поправила его Мари.

— Что?

— Первой женщиной Адама была Лилит. Она есть вознесение четвертого всадника. Адам, проклятый угодник, отказывался любить Лилит так, как она хотела, и тогда она бросила его. После, Господь даровал мужчине Еву — покорного ангела, святость которой вполне позволила ей сорвать запретный плод.

— Со всем уважением, ваши познания Библии очень поверхностны.

— Господь умён, он сделает так, чтобы женщины могли плодиться без мужчин.

— Да вы с ума сошли! — профессор всплеснул руками.

— Хватит! — разозлилась Мари. — Соберите маленьких мужских особей, засуньте их в капсулы и заморозьте. Когда будет построен ковчег, их загрузят и скинут на другом конце Земли. Когда пробьет час, вы сядете туда вместе с ними. Если будет угодно Господу, он спасет младенцев, а если нет, то те, кто останется со мной в другом ковчеге уничтожат ваших спутников раз и навсегда. И тогда, посмотрим, как Господь решит распорядиться планетой. Мир уже опустошен. Вам нечего терять, профессор Йон.

Мари нажала на кнопку пульта телевизора. На экране метеорологи беспокоились наступающим ураганом, который возможно, станет самым сильным в истории США, если, конечно, не развернётся. На других каналах мелькали рекламы с препаратами от неизлечимой импотенции. Ведущие предлагали, стать испытуемыми в разработке лекарств. Много мужчин умирали, пробуя последнюю надежду на восстановление своей мужественности. В жарких странах восстали насекомые: погибали все, кто оказывался в зоне проживания саранчи, пауков и прочих насекомых. Всё больше женщин подвергалось заболеваниям, характерными симптомами которых были оспы на лице. США обвиняли Россию в поставке биологического вируса. Люди начали голодать из — за проблем с импортом и экспортом. И наконец, по истечению года, была объявлена мировая война. ООН больше не принимали в расчёт. В мир пришел разлад и смута. Все боялись смерти.

— 6 —

— Жалко, конечно, южные страны. Но, наконец, появился шанс на преобладание европеидной расы, — пошутила Мари. Её соседка шутку не оценила и лишь помотала головой.

— Конгрессмен, могли ли ваши недавние перевозки опасных веществ нанести вред окружающей среде?

— Это исключено, господин президент! Баки сделаны из материала, не способного даже пылинку на себе унести. — Эдуарду заметно нервничал. — Я присутствовал на захоронении в бункере баков. Простите!

Эдуарду поспешил к выходу, махнув рукой на Мари в знак продолжения собрания от его имени.

— Мари, каковы показатели на сегодняшний день?

— Организация FEMA обладает недостаточными средствами. Мы не можем спасти такое количество людей. Дело даже не в количестве, а в разрозненности проблем. Россия продолжает уничтожать американцев. Взрослое население резко сокращается. Остаются только дети.

Президент удивленно приподнял бровь:

— То есть как?

— У них иммунитет на всё происходящее, сэр.

— Изолировать детей от взрослых! — приказал президент. Проверить бункеры на случай эвакуации. Отныне мы все заперты в Белом доме. Мужья и жены членов конгресса должны быть доставлены сюда.

— Сэр?

— Мари, что — то ещё?

— Не все дети. Девочки.

— Простите?

— Мальчики умирают. Выживают только девочки.

Президент склонил голову над законопроектом, который ещё недавно имел для него большое значение, способный продлить его нахождение на посту главного человека в стране. Теперь эта была лишь ненужная кучка бумаг.

— Через две недели, при ухудшении ситуации под знаком секретности, погружаемся в бункер. Мари, скажите конгрессмену, чтобы проверили запас продуктов по списку.

— Да, сэр.

Президент подошел к окну и, окинув взглядом хаос за окном, произнес:

— Спаси нас, Господи!

В зал влетела охрана. Присутствующие затаили дыхание.

— Господин президент, конгрессмен Эдуарду … — охранник перевел взгляд на Мари, — только что скончался в уборной.

Мари вскрикнула, прикрыв рот рукой. Президент вышел из оцепенения и произнёс:

— Мари, срочно! При чрезвычайном положении я имею право на временные назначения. Вы заступаете вместо конгрессмена с полными правами.

— Сэр, я не подведу, — робко отозвалась женщина и поспешила выйти из зала.

К моменту, когда двери за ней захлопнулись, а тело её палача ещё даже не остыло, Мари быстрой походкой направилась к своему новому рабочему кабинету. Войдя внутрь и закрыв двери, оперевшись на них всем телом, она широко улыбнулась. Перед ней предстал весь нрав Эдуарду в мельчайших деталях. Она спрашивала себя, хотела ли она что — то поменять в обстановке кабинета, но успокоив себя тем, что это мелочи, недостойные её внимания, она подняла трубку и по личной линии вызвала к себе профессора Йона. Им предстояла долгая беседа.

Глава 2

Тальва бежала очень быстро. Ветки хлестали её по лицу, плющ царапал ноги до крови — каплю за каплей, но она продолжала бежать так сильно как могла. Огромная змея струилась за ней, собираясь употребить в пищу.

Ирам — вождь племени, как — то поведала ей, что раньше насекомые не были такими большими. Из-за частых людских экспериментов они мутировали и пищевая цепочка изменила своё направление. Тальва никак не могла понять, зачем тем, прошлым людям, надо было создавать себе смерть. Её злило, что теперь ей и её племени приходилось бороться за выживание, а не им. Вождь говорила, что у них было много оружия, и это были не просто копья и ножи, а те, что пылали огнём и могли убить любое существо. Не удивительно, что четыре всадника избавили род от его жестокости, думала про себя Тальва, они боялись, что прошлые люди станут божественнее их.

Четыре всадника были для племени некими бесполыми Богами, в которых они истинно верили. А ещё, ни одна молодая особь не знала про существование мужских особей. Их мир был выстроен исключительно на базовых знаниях, необходимых для выживания в диких лесах. Юным особям казалось, что они появились из росы редкого сорта цветков, росших где — то далеко, откуда они когда — то пришли с Ирам. Они мечтали отправиться в путешествие и подружиться с другими особями и расширить своё племя. Они грезили о доме, в существовании которого не сомневались.

Тальва знала всё. Ирам рассказал ей о больших высоких зданиях, об изысканной одежде в витринах, о неравенстве и даже о политике, но не называя это именно таким словом, а лишь косвенно намекая на иерархию, в которой должен быть лишь один главный.

Также её поразила правда о том, откуда они все взялись. Ирам, водя деревянной палкой по песку, рисовала ей тычинки и пестики, пытаясь доступно объяснить, как семя достигает своей цели и зарождает внутри яйцеклетки новую жизнь. Тальва долго приставала с вопросами о том, как сестры могут делать такое и не странно ли это. После долгих месяцев раздумий, Ирам наконец рассказала правду: в мире существуют не только такие как они, но ещё и мужские особи. Они вносят насилие, берут женских особей против воли вождя и воюют между собой.

— Противные особи! — шипела Ирам — Одной рукой они срывают твои лепестки, другой вонзают тебе в спину нож.

Таким образом, с самого детства, Тальва знала о существовании некого врага племени.

— 1 —

Нарок справлялась с опасной природой лучше Тальвы. Она часто убегала в эти леса, чтобы наблюдать за существами, которыми она скорее восхищалась, чем боялась. Их сила создала самого сильного охотника со времен последнего потопа.

Нарок спокойно оседлала паука и, поглаживая его по спине, направляла его сквозь густые заросли. Слишком легкая победа, думала она, Тальва наверняка уже мертва. Нарок щурилась от яркого солнца, прикрываясь большим зелёным листком. Ещё вчера погода сводила их племя с ума, а сегодня она словно стала участницей развернувшейся неравной битвы.

За спиной Нарок услышала приближающееся движение. Она остановила паука и прислушалась. Вытянув большое лезвие из ножен, она приготовилась отразить удар. Каково было её удивление, когда из — за лианов показалась Тальва, бегущая по направлению к ней. За ней ползла толстая гремучая змея. Нарок наклонила голову вбок и прокляла про себя эту глупую особь, которая ничего не понимает в жизни. Нарок спрыгнула с паука, привязала его к дереву, и стала ждать.

Тальва пыталась придумать, как скрыться от змеи и ей ничего больше не пришло в голову, как миновав куст, спрятаться за деревом. Тут — то и она и увидела Норак, стоящую со сложенными руками на груди.

— Нарок! Уходи! Оно приближается! — вскрикнула Тальва.

Нарок только сдвинула брови. Подползавшая змея уже почти приблизилась к ней и, завидев блестящий клинок в руках Нарок, подняла резко голову и раскрыла пасть. Она готовилась напасть и сожрать мельтешащую особь. Через пару мгновений всё решилось бы.

Нарок достала ещё одно лезвие и резко прыгнула на дерево, оттуда на другое и тогда, когда змея показала ядовитый язык, Нарок оказалась на её голове и разрубила ей язык. Вытащив нож, она прошлась двумя клинками по глазам твари. Змея мотала хвостом, ударяя им об деревья. Тальву задело, и она отлетела в сторону, к лапкам паука, наблюдавшего картину совершенно спокойно. Тальва, теряя сознание, видела тысячи своих отражений в глазах черного пушистого хищника, бывшего когда-то крохотным.

— 2 —

Ей снилось, что её губ касаются чьи-то влажные губы. Она испытывала невероятные эмоции. Волна сладости сковывала её тело и уносила в теплые воды. Она открывала глаза и видела перед собой существо с резкими чертами лицами и мясистыми руками и ногами. Её руки бродили по его телу в поисках опоры, пока не нащупали выступающую часть в промежности. Сердце Тальвы сковало холодом. Она потянулась за ножом и резко перерезала горло врагу. Он обмяк на ней. Она понимала, что победила, но слёзы из глаз почему — то были горькими и заставляли всхлипывать.

— Тальва!

— Я убила его, Нарок! — чуть приоткрывая глаза, призналась Тальва.

— Вообще — то, змею убила я, несчастная! — возмутилась охотница.

Тальва приподнялась на локтях и посмотрела впереди себя. Перед ней раскрылось чистое синее море. Её тело слегка обгорело на солнце, пальцы ног сводило от долгого бега. Справа от неё сидела Нарок и затачивала копье. Её тёмные пряди волос спадали ей на лицо.

— Скажи мне, Избранная, как ты хочешь вести племя, если ты не можешь даже убить змею?

— Я не хочу быть жестокой и убивать животных.

Нарок громко рассмеялась.

— Ты шутишь? Посмотри на себя — ты худая. Всё племя ест животных, а ты воротишь нос. Какой толк во всём этом, если ты умрёшь от голода?

Тальва промолчала. Нарок, отряхнув руки от песка встала и направилась к морю. Она все думала, что ей мешает прямо сейчас убить эту несмышленую особь? Ведь таким образом она бы оказала ей услугу. Они не прошли даже четверть пути, впереди твари пострашнее и покровожаднее. Они разорвут Тальву на клочки сразу, как они зайдут в леса.

Погружаясь с головой в воду, Нарок пыталась найти внутри себя хотя бы одну причину для спасения соперницы.

— Погода меняется, — заметила Нарок, раздвигая ветки ядовитых кустов копьем.

Тальва знала, что это значит. Скоро пойдет дождь и вместе с ним придут и остроносые кровососы.

— А ты знала, что до нашего времени они были с половину ногтя на мизинце?

— И это все твои знания? Давай уточним: я не твоя помощница, ты должна САМА справляться с испытаниями диких лесов.

— Я не просила твоей помощи, — возразила Тальва, — хоть и очень благодарна.

— Ах вот как! А знаешь, ты права! Дойдём до той узкой тропы и разойдёмся, — охотница показывала на вытоптанные большими насекомыми тропинки. Они расходились направо и налево под аркой цветущих эпифитов.

Нарок, как ошпаренная пошла впереди, проклиная себя за чувствительность. Она решила про себя больше не жалеть Тальву и, быстро преодолев все три диких леса и таким образом, сделав круг, вернуться спокойно домой и стать полноправным вождём племени. К моменту, когда она начала заворачивать направо, она все — таки искоса поглядела на Тальву и пожелала ей не самой мучительной смерти.

Первое, что мне нужно сделать, рассуждала Тальва, это найти на ком передвигаться. Так появится хоть какой — то шанс, что она сможет видеть надвигающую опасность, и у неё будет время подумать, как спастись. Всё — таки копьём она владела. Но этого предполагало убийство. Тальва никогда не делала больно ни одному живому существу. Единственным её оружием было бесстрашие.

Она знала, что в тропических лесах Амазонки были не только насекомые — убийцы, были и друзья. У них в племени много волков. Тальва верила, что силы природы равновесны, и она вполне сможет приручить и других хищников, направить их против жестокости. Может быть, это и не красило Тальву — не убивать самой, а жертвовать другими во имя своего спасения, но в этом заключалось противоречие всего человечества и навряд ли Тальву можно осудить в таких простых заблуждениях.

Прежде чем встретиться с малярийными комарами неприличных размеров — в три человеческих роста, ей предстояло найти источник огня. Она с легкостью могла разжечь огонь, но когда пойдет дождь в этом не будет особого смысла. Ей нужно было что — то такое, что не зависит от осадков. Есть такой жук, который не извергает огнём, а… испускает жгучее дымящееся вещество из зада. Его железы пришлись бы сейчас весьма кстати. Но где посреди такого большого леса найти одно насекомое и не напороться на других? Рыжего бомбардира нужно искать близ камней, бревен вблизи водоемов. Один жук способен поражать во всех направлениях, а если ей удастся собрать целую стаю, она переживет этот дождь.

Она подошла к водоёму и стала поднимать копьём ветки и деревья. Она знала, что стоит только разворошить гнездо детей матки, и они с самцом придут. Тогда Тальва сможет, оседлав матку, управлять всей стаей.

Первая капля дождя упала ей на лоб. Она поежилась, вспоминая искусанное тело одной из особей, которая однажды попала под страшный ливень. Комары выпили из неё почти всю кровь и, промучившись целые сутки с пузырями от укусов на теле, бедняжка умерла. Тальва закрыла глаза и попросила у Богов помощи. Послышался острый звук. Он прорезал пространство. Матка и самец приближались. Она сорвала набедренную повязку и, намочив её, перевязала рот. Этого было недостаточно против них, но в первые секунды помогло бы ей. Она забралась на дерево и стала ждать.

Её прыжок был легок и мимолетен. Она приземлилась на спину матки и зацепилась за волосатые усики. Теперь она стала её хозяйкой. Пронесся свист, из — под земли вырывались жуки. Тальва изумленно уставилась на земляные дыры. Хоть и Нарок считала глупым, разговаривать с насекомыми и животными, но Тальва решилась заговорить.

— Приветствую вас, о великая стая жуков! Я ваша новая хозяйка. Я поведу вас на битву, но не на смерть! Помогите мне стать Избранной и, когда — нибудь, я сделаю так, что вы станете прежними — крохотными и незаметными существами и сможете существовать независимо от более развитых существ.

Тальва не была уверена, что жуки вообще чего — то хотели. Может быть, их вполне устраивало их новое громадное тело, но одно лишь то, что природа пошла против часовой стрелки, запустив пищевую цепочку вопреки эволюции, могло не устроить всех её представителей.

Дождь усиливался. Из веток деревьев вырисовывались длинные носики комаров. Они летали над землёй, чуя большую добычу. Жуки беспокойно пошевелились. Они не умели летать, но их чутье позволяло химическим ядом стрелять во все стороны.

— В бой! — вскрикнула Тальва и жуки закрутились и ринулись в леса. Первый комар, сквозь серую сетку своего фокуса, спланировал в метре от Тальвы, она ещё сильнее вцепилась в усики самки. Самец позади неё истошно выбросил мощный поток. Комар сконфузился и его унес сильный порыв ветра. Тальва понимала, что стая спешит в соседний лес, где никогда не идёт дождей и не водится малярийников.

Красная метка маячила перед комарами, они злились и не понимали, что им мешает пустить кровь жертве. Они исхудали и долго ждали сезона дождей, чтобы полакомиться кровью. Из последних сил они махали свои крыльями и гневно планировали над особью, восседающей на матке.

Жука — матку со всех сторон, полуовалом окружала стая. Она неслась плотным потоком. Над их рыжими головками пикировали салюты веществ, образуя острые верхние углы.

Тальва не поднимала головы. Ей все время казалось, что комары вот — вот пробьют смертоносную стену и вонзятся своими иголками в её тело. Один гул, который пронесся по всей стае, заставил её привстать и посмотреть по сторонам. Она увидела самца, поверженного и оставшегося позади. Тальва заплакала. Чувствуя себя виноватой, она на минуту ослабила хватку и сорвалась с матки. Она летела на землю. Ударившись спиной о плотную поверхность, она попрощалась с жизнью. Ей показалось, что ей пришло привидение мертвой особи, которую покусали комары. Она улыбалась и успокаивала Тальву, замечая что эта битва закончена.

Опять этот сон. Те же руки, те же касания, беспричинная радость, реакция на ласкающего её тело. Она трепещет и изнемогает, и снова её руки нащупывают смертоносный клинок и вонзают в тело мужской особи. Враг повержен и она рыдает.

— Не вижу, — ей показалось, что она ослепла.

— Подними её.

Туман в глазах не рассеивался. Тальва притянула руки и стала ощупывать ими лицо.

— Ты не ослепла, — сказал кто — то твёрдо, но с чужеродностью в голосе. Тальва никогда не слышала таких голосов.

— Это не по правилам, Раввин.

— Сын мой, её время ещё не пришло. Посмотри на её талисман, она отмечена нашим знаком.

— Значит мы прненебрежем нашими традициями.

— Черт! Замолчи! Может быть, она и принесет…

Тальва больше не слушала. Ей казалось, что ноги отнялись и слепота стала частью её сущности. Но ей не хотелось спать, тогда бы она снова попала в замкнутый круг.

— Вот, оставим её здесь. Они ещё не скоро доберутся до этого леса.

— 3 —

Как так получалось, что она пыталась бороться, но снова и снова попадала во сны, из которых не могла выбраться? Такие войны как Нарок никогда не спят, борясь за выживание. Но она, Тальва, она была слабой. Её мучило это. Она не могла признать в себе неспособность вести за собой племя. И теперь, когда её тело съедят, получится, что она ни на что не сгодилась и все те знания, что дала ей Ирам, ничего не значат.

К ней возвращалась чувствительность. Она пошевелила правой ногой, та послушалась. Так, теперь левая, отдавала команды телу Тальва, но та не двигалась. И теперь она решилась приоткрыть глаза. Её ресницы уперлись в какую — то повязку. Она поняла, что она может скинуть её, просто повернув голову. Яркий солнечный свет резанул по роговице. Она видела.

Рассмеявшись, Тальва раскинула руки и прощупала песок. Он был горячим и приятным. У неё появилась вторая жизнь. Она привстала и, обнаружив на левой ноге рану от бедра до коленной чашечки, особо не расстроилась. Это был укус комара. Он блокировал все ощущения. Нужно было промыть рану. Впервые за несколько часов, Тальва скинула всё с себя и пошла к морю, хромая. Блики на её светлых волосах и теле говорили о женской блистательной красоте.

Позади в кустах наблюдали двое масонов. Один из них чувствовал ненависть к особи, которой вскоре суждено было обратиться в более светлое чувство.

— 4 —

Нарок знала то, о чем Тальва не догадывалась. Испытание будет считаться завершенным после прохождения ни трех, а четырех лесов. По преданию та, кто выйдет из четвертого леса, войдет в Священный храм. Земля и Космос сойдутся в тандеме, и Избранная умрёт и возродится вновь. Две колонны: одна южная, отвечающая за за созидание, другая северная — за первозданный хаос, станут могилой или источником невероятной силы. Чтобы возродиться, стоит пройти посвящение через очищение стихиями. Леса и есть эти стихии. Земля, вода, огонь, воздух. Четыре леса как символ четырёх разных принятых решений.

Нарок шла намного впереди Тальвы. Она преодолела все четыре леса и теперь стоя возле ворот, не могла понять, как туда пройти. Она видела выемки в правой и левой колоннах, но не могла сообразить как ей поступить. Перед дверью в Священные врата громоздился большой неотесанный грубый камень. Вождь племени напрочила ей достойную битву и дала с собой молот. Уже тогда Нарок поняла, что вождь знала, что она пройдет испытание первой.

— Этот молот поможет тебе огранить дикий камень.

Нарок принялась ударять молотом по камню, сбивая мелкие камешки на землю. Тот поддавался очень слабо, но обследовав все колонны, Нарок не нашла другого выхода как поступить по прямому указанию вождя.

Ночь близилась. Нарок не разжигала огня, чтобы не привлекать внимания насекомых. Она строго осматривала результат своей работы и пришла к выводу, что домой вернется не скоро.

— 5 —

У треугольного камня на груди Тальвы была одна особенность — именно его не доставало Нарок, чтобы открыть врата. На самом деле, камень не был священным сам по себе, вождь подговорила двух особей, чтобы те принесли его Тальве. Ирам сама вырисовывала руны. Но это ещё не значит, что камень был совсем бесполезным.

Ирам знала много всего о потонувшей цивилизации, в том числе и о том, как вера сильно влияет на людей вне зависимости от охвата территорий. Человечество катастрофически нуждается в вере, хотя может именно она его и погубила. Но Ирам, вождь единственного женского племени на земле, знала, что любой символ, который она назовет священным, будет иметь значение для её племени. Она была самой взрослой и уважаемой особью. Про себя она называла это по — другому: власть.

Это была та самая Мари, которая разумом жила в двух эпохах одновременно, а тело её продолжало стариться на самом зарождении новой. Иногда, закрывая глаза, она вспоминала, как стоит под душем и крутит кран, регулируя температуру воды; как свет зажигается от одного её щелчка пальцами по выключателю, как кондиционер обдувает ей шею, а на балконе стоят горшочки с живыми орхидеями. Как были далеки эти блага, явившиеся продуктами эволюционного человеческого развития. А теперь ничего. Как — будто и не было прошедших двух с лишним тысяч лет. На отметке жизни человечества чуть больше нуля.

Но жалела ли Мари о чём — то? О чём вообще может жалеть единственный хозяин земли, который беззащитен перед уходящим временем? Чего желала и хотела Мари теперь, когда за много тысяч километров не было никого, кто мог бы помешать, ей быть полноправным президентом не просто страны, а земли?

Мари, она же вождь племени из двухсот девяноста девяти особей, Ирам, лежала в лихорадке уже седьмой день. Она беспокоилась. День клонился к закату, две её лучшие особи не возвращались. Она нарекла им пройти три леса и возвращаться назад домой по горам — там, где кроме животных, нет громадных насекомых. Она гадала, хватило ли ума обеим, чтобы пройти четвертый и соблазниться храмом. Ввиду своего нрава, Ирам не умела любить никого так сильно как себя, но она не желала умирать, не оставив наследницу. Тогда бы не осталось никого, кто бы повел племя к Всевидящему Оку, там где прятались проклятые масоны. Если две соперницы соединятся во имя открытия врат, это будет замечательно, они пройдут главное испытание: искушение мужчинами. Хватит ли Тальве той ненависти, которую Ирам в неё закладывала? Как поступит смелая Нарок, не обладающая этим чувством?

Ирам с трудом встала с ложа и подперевшись палкой, вышла из хижины. Особи гасили костры и собирались в круг, чтобы помечтать о дальних землях и заодно поспорить, кто вернется из испытания живой.

Ирам подошла поближе, чтобы слышать, о чём они говорят.

— Наверняка, — говорила рыже — головая Анифа, — там растут красивые цветы. Они ещё не раскрыли лепестки и из них не выросли наши сестры. А что будет, если мы придём туда и разбудим их раньше?

Особи завороженно вздохнули. Больше от незнания, чем от такого предположения.

— Рядом с нами, и в тех лесах много цветов, но они почему — то другие, — подхватила Анелэ. — Я вчера увидела белый раскрытый цветок. Значит ли это, что там кто — то мог жить до меня? Я хотела прилечь в него, а он как возьмет да щелкнет клыками у меня перед носом.

Особи начали хохотать. Они знали, что в лесах много растительных хищников. Уже с младых ногтей они научились не доверять внешней красоте, а отходить и наблюдать за тем, как она ведет себя с наступлением темноты.

Ирам улыбнулась. Не зря она выбрала детей членов конгресса и посадила их в ковчег. Простолюдинки не смогли бы вырасти такими смышленными. Новое начало должны давать блистательные умы человечества, а не заборные шавки. Однако, время идёт и Господь взирает на дело рук Ирам весьма терпеливо и не посылает своих апостолов во спасение. Значит, пора привнести в жертву юнцов. Ирам было очень любопытно, кого, умирая, Раввин оставил выполнить её волю. Прошло семнадцать лет. Видимо, пока существует мужской род, Господь ничего не предпримет. Что ж, самое время выбрать одного из двухсот, а остальных утопить в крови.

Сердце Ирам сильно забилось в предвкушении. Она словно ощутила на языке соленую мужскую плоть, но последовавшие за этим воспоминания о предательстве, отрезвили голову больной женщины. Она тряхнула волосами и направилась обратно к хижине.

Ожидание продолжало жечь её изнутри.

— 6 —

Перекусив манго и бананами, Тальва стала наблюдать за обезьянами, носившимися по веткам. В третьем лесу было спокойно, но весь ужас состоял в том стояла удушающая жанра и невозможно было нигде спрятаться. На теле Тальвы вылезали и лопались пузыри, кожа облезала. И особь все время не покидало ощущение, что за ней наблюдают. Пару раз она звала Нарок, думая, что та играет с ней, но та не откликалась. Тальва жалела о сказанном и чувствовала себя неблагодарной. Она была уверена, что именно Нарок спасла её, вот только каким образом?

Тальва перевела взгляд на горизонт. Солнце садилось. Дорилусы скоро развернутся в её сторону и тогда… несколько сот тысяч слепых муравьев пройдутся по лесу и сожрут всё, что будет в этот момент идти, лежать или бежать по земле. Волков и броненосцов она не брала в расчет, насекомых — хищников было слишком много. У Тальвы была единственная надежда — передвигаться по воздуху. Но она не могла расправить крылья и лететь, так же как и не могла договориться с птицами, чтобы сесть им на шею или спину. А вот с мартышкой — летягой вполне. Тальва снова посмотрела на пальмы. Одна из нужных ей мартышек как раз спланировала через несколько. Её складки кожи раскрылись и блеснули в полете. Тальва сорвала лист и вытерла испарину с лица. Муравьи легко могут схватить мартышку, стоит той замешкаться на пару лишних секунд. Но, по крайней мере, мартышки были хитрыми и быстрыми животными. Что ж, придется рискнуть, — подумала Тальва, вставая на ноги и отряхивая порваную набедренную повязку от земли.

Тальва снова решила говорить с животными, но на этот раз она пробовала кричать и ухать как мартышка. Те настороженно смотрели на неё, когда она начала карабкаться по пальме. Когда она преодолела середину, тут же все до одной мартышки — летяги пролетели над её головой и, оказавшись на верхушке пальмы, Тальва увидела лишь горстья бананов. Они не поверили ей или испугались. Усевшись на крепком стволе пальмы, Тальва всмотрелась вглубь леса. Дорилусы приближались. Земля превратилась в какую-то плавучую дорогу челюстей. Громадные насекомые оставляли за собой пыльные реки, которые, оседая, оголяли пораженные багровые участки убитых животных и насекомых.

Тальва сглотнула слюну и поспешила слезть с дерева. Она запаниковала, и начала умолять мартышек подчиниться. Те тоже предшествовали беду: навострив ушки, они поглядывали на надвигающую сверкающую ножами волну. Мартышки стали удаляться к четвертому лесу. Особь бежала за ними по земле.