А у жирафа шея длиная!

Бабки у подъезда

Есть же бабки на Руси,

Их ты хоть о чём спроси,

И получишь враз до дна,

Не видали, мол, говна!

Ты их хочешь удивить,

Только легче удавить,

Коль на всё один припев,

Но, во весь беззубый зев!

В целом, тот ещё народ,

Мечут камни в огород,

Просто мимо не пройти,

Всё обскажут по пути!

Им про жизнь известно всё,

Мимо всех поток несёт,

Всем по сергам, по ушам,

Взрослым, юным, малышам!

Все закутавшись в платок,

Рта сломавши вороток,

В стужу, в лужи, или в зной,

У подъезда зла стеной!

Может быть придёт хана,

Вдруг не хватит им гавна?

И начнут струить елей,

Становясь добрей, не злей!

В сказке — сказочный конец,

На добро одет венец.

Только жизнь для сказки враг,

Бабки скажут: Верь, дурак!

Жизнь прекрасней чем вчера,

Бабки примут на ура!

Есть конфеты, чая пар,

Но, заешь тебя комар!

Что там в мире, всё равно,

Мерят жизнь в одно гавно!

Коль лишь это за душой,

И, притом, в цене большой!

Скоро зима придёт

На просёлочной дороге,

Что размыта донельзя,

Где сам чёрт сломает ноги,

По ухабинам скользя,

Где дорожные кюветы

Полны грязи и воды,

Через летних гроз наветы

Проложил октябрь следы!

Утром серебристой дымкой

Закуржавилась трава,

Погашённой недоимкой,

В серебре, хоть чуть жива!

Багровеет ситец неба,

Ситом светит через ржу,

Нет зверям и птицам хлеба,

Трактор вышел на межу.

Выйдет поутру хозяйка,

Плесканёт ведро в кювет,

Телогрей, на теле майка,

И галоши метят след.

Ветер — тот ещё охальник,

Так и лезет между ног!

Он над всем теперь начальник,

Старший местных всех дорог!

Скучно, тяжело и грустно,

Небо сыпет склизь в низы!

И гласит преданье устно,

Смертность множится в разы!

Гимназист в ситуации

Ох, мальчишечка-чиграш,

Зря ты кажешь свой кураж,

Не на ту ты, блин, попал,

Не расплатишься — пропал!

Что с того, что ты хорошь?

Не на мне молотишь рожь.

Не с меня тебе мука,

Расплатися, и пока!

И, давай, не гоношись,

А оденься, причешишь,

К маме быстренько домой,

Да лицо своё умой!

Вижу, крепенько подпил,

Ночьку ты со мной купил,

Только утро на дворе,

День встаёт в своей поре.

С чаевыми? Молодец,

Просто ухарь — удалец,

Деньги будут, заходи,

И со мной, иль с кем, гуди!

Не забудь сходить к врачу,

Я нисколько не шучу.

Или, всё же, шутка тут,

Пусть врачи её сметут.

Вот подхватишь два креста,

Станет жизнь твоя проста,

Нос в провал, иль пуля в лоб!

Люэс — он тебе не клоп,

Не раздавишь, не сбежишь,

Сделку с ним не совершишь.

Только, может, я шутю,

До свиданья, и тю-тю!

Слон

Слон над ослами был куратор,

И славный был в собраниях оратор!

Такие разведёт турусы на колёсах,

Такое нагнетёт и напряжёт,

Чижи внимали даже с дальних плёсов,

Мол, лучше даже Троцкий не солжёт!

Сереет слон среди холмов столицы,

И что ни речь, « на голубом глазу,»

А за еду из местной чечевицы,

Ослов разит, им делая козу!

Привычка в жизни — дело индивида,

Сперва она, затем характер в рост,

Наш слон отверг соузие аида,

Ему был ближе мусульманский пост!

Посланцы мира — избраные люди,

Оливы ветвь, да Нобеля клеймо,

В ушко иголки лезут на верблюде,

И к ним не липнут лесть или дерьмо!

И слон в его столице величавой,

Что прослыла сияньем на холме,

По миру слыл почти бессмертной павой,

Но, с долей прагматизма на уме!

Вот потому слова, оно словами,

А интересы дела впереди,

Пускай твой путь усеян головами,

Во имя мира смело в путь иди!

И ничего, не будет трибуналов,

Ну, кто там лично выйдет супротив?

Давно известно среди все анналов,

Рожон не пряник, даже коль ретив!

Восславим же слона во имя мира,

Речам внимать — зачем нам этот труд,

У нас ТиВи рокочет словно лира,

А слон тяжёл, да и по-жизни крут!

Живи же, слон, во имя всяких целей,

Тебя избрали нонешним царём!

Жаль нету мавзолея среди елей,

Помрёшь, и с лона мира уберём!

Одинокая

Слава Богу — от порогу,

Красный угол, образа,

Дом выходит на дорогу,

Из животных лишь коза!

Да убогая старуха,

В этой старенькой избе,

Ночевала здесь разруха,

Вон конёк в глухой мольбе.

Нет ни сына, нет и мужа,

Сколько ж лет с войны прошло?

Велика у дома лужа,

Видно дождь провёл коло!

Керосинка, свет коптящий,

Печка с ситцевой канвой,

И в неведомье летящий

Вместе с печкой домовой.

Не готовит, не кухарит,

Силы нет на рубку дров,

Вечерами самоварит,

Есть чаёк, так будь здоров.

Существо родное — Манька,

Так и трётся под рукой,

Да будильник — Ванька-встанька-

Не даёт уйти в покой.

Застарелые обиды

В пропасть время унесло,

У седой Семирамиды

Взгляда мутное стекло!

Гость у Владимира Соловьёва

Птичка пела и порхала,

Ясно, что не соловей,

Но, в приятствии вокала,

Только слушай и совей!

И ложились лыки в строки,

Были смыслы и напев,

В меру боли и упрёки,

Да ещё и в срок успев!

Там где надо, указала,

Подчеркнула что не так,

Птичка в словесах дерзала,

Средь искусов и атак!

И внимали ей угрюмо

Седовласые коты,

Вон что вылезло из трюма

Селюков и мутаты.

Почему тебя не съели? —

В настороженных глазах.

До тебя другие пели,

И не путались в азах.

По субботам с Украины

Косяки залётных к нам.

Пожелать Руси руины,

А Украйне светлый храм.

Дребездят, поют, регочут,

Птицы цвета ореоль,

И над русскими хохочут,

Наслажденьем наша боль!

На хрена их слушать речи?

Мелкой дробью, и в ягтдаш!

Посреди вселенской сечи

Надо б делать дашь на дашь!

Литва

Как огромная фаланга,

Что свернулась на песке,

Жёлто-серая Паланга

Летом в соснах и тоске.

Хороши пески и дюны,

Сосен ветряной простор,

Рвёт Перунас моря струны,

И грохочет в небе Тор.

Гедиминас, Ольгерд, битвы,

Той Литвы пропал и след,

Есть костёлы и молитвы,

В небо готики стилет!

Только если разобраться,

Вильнюс польский городок.

Не пришлось литовцам драться,

Немцы драли без порток.

Мемель — Клайпеда и порты-

Это русская земля,

Князь Курляндский строил форты

На деньжонки от Кремля!

А Паланга — кус латвийский,

Тоже с барского плеча,

Тот песочек аравийский,

Хапанули вы молча!

Место же Литвы в болотах,

Там, откуда родом жмудь!

При вселенских поворотах,

Как бы в бучу не свернуть!

На смерть

Это просто ошибка,

Нам бы с неба, да вниз!

Опуститься, где сшибка,

Где воюй и не гнись.

Мы ж направлены в небо

Предночною порой,

Рюмка с корочкой хлеба,

Да могила горой!

А ведь где-то живые,

Те кто всех нас убил,

Все дельцы центровые,

Что на дело забил.

Раздербанили долю,

А ремонт как всегда,

Наши души на волю,

В семьях боль на года!

Табуреткин с командой,

Смех Васильевой тут,

Столько сделано бандой,

А срока подождут?

Отмените законы,

Снова смертную казнь,

Иль ворюги иконы,

Положили на власть?

Дела телевизионные

Вижу я в телеокне,

Старичок сидит на пне.

Шёл, устал, да и присел,

А может с ханки окосел.

Не, видать он всё ж устал,

Отдохнул, спокойно встал,

Рядом заяц толк ведёт,

Видом бодр, не пропадёт!

На меня вдруг звук напал,

Я всю ночь спокойно спал,

Но, работал наш экран,

По мозгам он как таран!

Я беду преодолел,

А потом с вина сомлел,

Сон глубокий — в цвет и масть,

Кайфу не даёт пропасть!

Да, ещё жевал грибы,

Мы ж водяры не рабы.

Деду дал и зайцу дал,

Знаю толк, я ж срок мотал!

Утром, или может днём,

Дед опять припёрся с пнём.

Заяц ел мои цветы,

Жрал, урча от простоты!

Я потом махнул стакан,

Деда скушал таракан,

Заяц стал пеньком, а я

Вижу баба шасть моя!

С нею Змей Горыныч шасть,

Жуть, огнём разила пасть,

И с собою мне прикид.

Очень странненький на вид.

Страшно длинны рукава,

Есть прорез, где голова,

На меня прикид как раз,

Только вширь он как Камаз!

Уезжаю я в ТиВи,

Средь программ меня лови!

Персональный мой Змей Гор,

Вон, уже завёл мотор!

Царь Боян

Сказка о царе Бояне

И жене его, Марфуте,

Что рассказана по-пьяни,

У буксира на шкафуте.

Три бича гудят неделю,

Кореша вернулись с лова,

Так попили и поели,

Что пришло и время слова!

Маханув на опохмелку

Две бутылки для начала,

Мужики не строят целку,

Льются байки у причала.

«Царь Боян имел супругу,

Черноброву, да соборну,

А она ходила к другу,

Притая измену чёрну!

Чо там было, что причина,

Вот про это дело глухо.

Может быть имел мужчина,

Хер, что доставал до уха!

А Боян был с укоротом,

Дар природы есть, но жалок.

Что-то там болталось кротом,

Мало годное для палок!

Ну, а может это враки,

Потому служанки выли,

При лихой царя атаке,

Став «собачкой», три, четыре!

Друг с царицей согрешили,

А потом дружок отзынул,

С другарём замельтешили,

Пидрожребий каждый вынул!

Царь с супругой не ведётся,

Стал посматривать на друга,

А где тонко, там и рвётся,

И друган стал как подруга!

Да и тот что кент по-воле,

Что грешил с ним до Бояна,

У Бояна нынче в доле,

У Марфуты в сердце рана!

Хорошо по интернету

Порносеть тебе поможет,

Там ограничений нету,

И мораль тебя не гложет!

Заказала сексигрушки,

Два вибратора и проче,

Мол, у нас тут не старушки,

И проводит в сексе ночи!

Голой перед зеркалами

Воплощает в жизнь мечтанья,

И рюмашки соколами,

И оргазма очертанья!

Стал дворец гнездом разврата,

Треугольник есть с Бояном,

Каждый там гребёт собрата,

Без эксцессов и изъяна!

У царевны же овчарка,

Кобелёк не из ревнивых,

И у них бывает сварка,

Но, без мужиков гугнивых!»

Эх, едрёныть, вспомнить жутко,

Как моя в бреду кричала!

Умерла, и жизнь Марфутка,

Побираюсь у причала!

Так что, братцы, скоро время,

Судно в порт, а мы к причалу,

Мысль одна стучится в темя,

Крутит мозг мой как мочалу!

Хорошо что нам не надо,

Бабы в прошлом, водка в дело.

Богом дадена преграда,

Что б душа на воле пела!

Ну, а если уж окова,

Прикрутит нужда тугая,

Есть тут Дунька Кулакова,

Всем поможет не ругая!

Печаль вроде

Парашютик одуванчика,

Ветерок уносит вдаль,

На веранде у диванчика

Остро песенок печаль.

Диск с Вертинским себе крутится,

Старый клоун, белый Бим,

Сингапур с лимоном мутится,

При погонах белый Крым!

Негр лиловый среди челяди,

Португальца злой оскал,

Счастье мира грабят нелюди,

Зверь наш Млечный путь лакал.

То во фраке при регалиях,

То в одеждочке Пьеро,

Во вселенских аномалиях,

Что бы так, да повезло!

И в кино жена по случаю,

Дочки вовсе при делах,

Зря себя я грустью мучаю,

Ведь артист, а не галах!

Где Боярская и Лещенко,

Да Русланова? В Аду!

Это что, они из грешников,

А Вертинский на ходу?

Заслужил, похоже, с лихвою,

Уберёг себя и род!

И почил со славой тихою!

Не без грешников народ!

Миротворец

Смит и Вессон скачет в руку,

Под ладонью в ход курок,

Нам кино снимает скуку,

И рисует быта крок!

Только правда побеждает,

Пусть не сразу, но всегда!

Справедливость в мире тает?

Мы поможем, не беда!

Есть герой, он бдит и дышит,

Демократии боец!

Всё что надо, он услышит,

Злу всегда придёт конец!

Сколько б враг ни гоношился,

Сдастся, будет посрамлён.

Раз он нам дерзить решился,

Разнесём, пусть и силён!

Мир Америки прекрасен,

Нам завидуют враги,

Кто приблизился — опасен,

Мочим мы с любой руки.

Вот такие вот герои,

Весь нам рукоплещет мир,

А вражин мы всех уроем,

Деликатность наш кумир.

Так вперёд и под панфары,

С нами Бог, оливы ветвь!

Светят «Абрамсов» нам фары,

За спиной «Фантомов» плеть!

Петух и кошка

Полюбила кошечка

Петуха,

До последней крошечки,

Жизнь легка!

Ах, любовь до небушка,

Словно мёд,

И не надо хлебушка,

Так сойдёт!

Петуху до кошечки

Дела нет,

Червячки, да мошечки

На обед.

Ну, и были б курицы,

Да не одна!

День средь них на улице,

Цель ясна!

Кошка однолюбица,

Зла любовь,

Замуж бы, и слюбится,

Дело вновь.

А петух куражится,

Всех могу,

Кошка не отважится

Гнать пургу!

И ушла болезная

Жить к коту,

Тут она полезная,

Хвост к хвосту!

А петух как водится

Топчет кур,

С ними хороводится,

С сонмом дур!

Идёт жизнь

Странными дорогами

Жизнь бежит и крутится,

То клячёнкой с дрогами,

То припрёт, да ссучится.

Или быстрой тачкою,

Да такой, что здорово,

Или старой прачкою,

Что с бельём для орова!

И, давно замечено,

Всё вперёд, зигзагами.

Пол пути освечено,

Половина сагами.

Что порой в спасение,

А порой к обрывчику,

Там где потрясение,

Укоротик живчику!

Нет назад дороженьки,

Есть обходы дальние,

Утомятся ноженьки,

Мысли вслух печальные.

Даже не пытайтеся,

Все давно с скрижалями,

Можно коль, спасайтеся,

С тугами и жалями.

На роду написано,

Вот оно, народное,

Прямо с жизни списано,

«При рожденьи — вводная!»

Соблюдайте правила гигиены!

Не целуйте проститутку,

Постулат совсем простой,

После, в каждую минутку,

Станет люэс на постой!

Ну, а может и не станет,

Есть у вас иммунитет,

Так ещё чего нагрянет,

Заживёте тет на тет!

Славлю я кондома силу,

Можно сразу даже два!

Кажем мы болезням «вилу»,

Оберег не трынь трава!

Расплатился, разбежался,

Уберёгся, нет проблем,

А вот коль не удержался,

Заискрит без всяких клемм!

Алкоголь с болезнью дружит,

Страха часто вовсе нет,

А потом братишка тужит,

Что здоровье слил в кювет!

Только русская рулетка

Нашей жизни вечный спорт,

На хрена волку жилетка? —

Выноси в удачу чёрт!

Я имел, что ты имела,

Значит дело баш на баш!

И кому какое дело?

Очень надо, и шабаш!

Не сотвори

Не сотвори себе кумира,

Какие мудрые слова,

Их ценит половина мира,

Идея где Христа жива!

Не сотвори, отбрось сомненья,

К чему кумирники творить?

Не может быть иного мненья,

Не стоит даже говорить!

Мы верим в троединство Бога,

Христос и Бог и человек!

Дорога в жизни так полога,

Недолог человека век.

И вот уйдя к Престолу Бога,

На самый страшный в мире суд,

У предпоследнего порога,

Куда нас мысли унесут?

Назад, в пучину дней прожитых,

Вперёд, в неведомого темь,

С страстями болей здесь нажитых,

Иль в счёт грехов, что ровно семь?

Коварно наше поколенье,

Кумиры — это не для нас!

Давно в страны кумирнях тленье,

Нам все кумиры не указ!

Так уж пришлось при нашей жизни

Такой снести кумиров пад,

Что не осталось их в Отчизне,

Да и страна вошла в распад!

Нам Троица гораздо ближе

Чужих кумиров и своих,

Сказать про них не можно «иже»,

Не принимаем их до сих.

Харрикейн

Тревожным, с умыслом к угрозам,

Висело небо, шла гроза,

Ревущим чёрным паровозом

Выл харрикейн, открыв глаза.

Два ока силы сверху, снизу,

Ломали, мучали, несли,

Летели вывески, карнизы,

Деревья, даже корабли!

Неистово, жестоко, грубо,

И непонятно почему,

Играла ветерюги туба,

Но, Люциферу одному!

И нет предела, силы нету,

Способной изменить накал,

Шёл харрикейн себе по свету,

И самого себя ласкал!

А человек — венец творенья,

Был тварь, поверженная в прах.

В процессе адского горенья

Тут с Саваофом шёл Аллах!

Кто ты?

Я имею право?

Или тварь дрожащая?

Не при чём тут слава,

Масть в руках держащая!

Не поможет золотцо,

Кореша с кастетами,

Звёзд погонных оловцо,

Шлейф с авторитетами!

Голыми и сирыми

В мир приходим, маемся,

Нимбами и лирами

Самонаграждаемся.

А приходит времечко,

Вовсе не желанное,

Тюк тебя по темечку,

И ушло обманное!

У судьи небесного

Взгляды архистрогими,

Жди разбора честного,

Умные с убогими.

В царство кто небесное,

Кто во тьму во внешнюю,

Положенье честное,

С силою нездешною!

Вот родись ты полностью

Дураком без разума,

И накрыт ты полостью,

Неприятность смазана!

А уж коль с идеями,

Жил ты, или с гонором,

Будешь со злодеями,

И под «чёрным вороном!»

Где взять жизнь безгрешную

На земле, да в людости,

Роль коль вёл потешную,

И на сцене узости?

А грехов немеряно,

Только смертных — семь!

Согрешишь, проверено,

Сгинешь насовсем!

По живому рвём!

Чита-дрита, -пела птичка,

Как любили Мимино,

Человек, не обезличка,

Это редко для кино!

Гордый нрав, кавказский гонор,

Темперамент, пыл и кровь

Нёс Союзу этот донор

Дружбу, к Родине любовь!

Что б народы жили вместе,

Что бы не было войны,

Словом был невольник чести,

Другом русской стороны!

Бог бы дал, не разбежались,

Сохранили общий дом,

И с друг другом не сражались,

А сейчас вражда кругом!

Все абхазы, осетины

Просто засланцы Москвы,

Мира дни не для рутины,

Коль не согнуты главы!

Нет границы, всё здесь наше!

Ну, и как с такими жить?

Мастера тут варят каши,

Что бы людям не дружить!

Птичка малая шальная,

И увязший коготок,

Не киношная — смешная,

Тут истории виток!

Кровь когда народ народу

Пролил, помнят на века!

Это в общую невзгоду,

Нас не примирить пока!

Ивановы

Раньше было Ивановых,

Как монеток в банках новых!

Коли прадед был Иван,

Ивановых караван!

Мы держались на России,

Шла она не на буксире.

Всех тянула, весь Союз,

До распада скреп и уз!

Разбежались, расплевались,

Дрались или целовались,

Ивановы тоже в дверь,

Всюду есть, иди проверь!

Иванов стал оккупантом.

Нежелательным мигрантом,

Он и ватник и совок,

Жрёт и спит без задних ног!

Только вдруг Иван проснётся,

Да своих проблем коснётся?

Скажет громко: Честь имею!

Искушающему змею.

И потянется к Руси.

Мол, прими меня, спаси!

Испокон на Ивановых

Русь держалась не хреново,

Плюс Егоровы, Смирновы.

А удержат их основы?

Наций титульных угар

Вечный посетит кошмар!

Гайдар, всадник скачущий впереди!

Улетела птичка

В тёплые края,

Дружбы перемычка

Манит соловья.

Там патрон известный,

Грозный Мишико,

Правит повсеместно,

Властно и легко!

Дева заместитель-

Кандидат в гарем,

Мишико-растлитель,

Всем известный мем.

И не нужен Киров,

Мурманск, Коктебель.

Есть АТО в мундирах,

И грузин-кобель!

Для одной — на кадры,

Для другой в соцы,

Взвёл их как петарды,

Блейте две овцы!

Галстук с белой лентой,

Неземной задор,

Поц с приличной рентой,

Сочность помидор.

Что по самы гланды,

Жуй Одесса-мать!

Повторяя мантры,

Нас, мол, не сломать!

Куда ты делась? На что оделась?

Была Одесса, бандиты были.

Свою Одессу они любили.

Япончик Миша, да Беня Крик,

Таков Одессы бандитов лик.

ЧеКа, бандиты, герои, урки,

Ну, кто угодно, но не придурки.

Литературе дала Одесса

Локомотивы, что для прогресса!

Евреи, греки, татары, турки,

Народ Одесский, а не окурки.

Чекисты были, румыны были,

А одесситы своё любили!

Хохлов здесь много, да и хохлушек,

Мацу тут ели среди галушек.

И хачапури, кефаль, ставрида,

И для кацапа, и для аида!

Как вы попали под власть рагулей,

Не отвечая на вызов пулей?

Сидите тихо, мол, хата с краю,

Я, чисто, шланга, и здесь канаю.

Ты быстро сдулась, Одесса-мама!

Под селюками случилась драма.

Одесса город, что был герой,

Покрыт Иуды осин корой!

На отдыхе

Только три аккорда

Рвут гитары струны,

Песни не для лорда,

И не скальдов руны.

Тихо серебрится

Ветерок заката,

Ночь не повторится,

Пальцев пиццикато.

О любви и вере,

И далёкой маме,

Всё тут в равной мере,

Как молитва в Храме.

Костерок, да водка,

Хлеб, рыбец, тушёнка.

Эх, была б в охотку

В эту ночь девчонка.

Только нет подружек,

Бой не за горами.

Среди звона кружек

Судьбы с топорами!

Франция

Стары стихи, но намешили,

Не то рондо, не то сонет:

«Когда уж бабушки грешили,

То внучкам и запрета нет!»

Век девятнадцатый сурово

И спешно нравы изменял,

Мораль ушла за будь здорово,

Для профурсеток и менял.

Капризны Франции извивы,

И в деле мира, и в войне.

Её сыры порой червивы,

А куртизанки злы вдвойне!

Людовики грешили тайно,

И Мазарини с Ришелье,

Роман родился не случайно

Про Бэкингема и колье.

Французы впереди планеты

По части секса и идей,

Там брак лесбийский и минеты,

В ходу среди простых людей!

Весь мир решивши перетрахать,

Содом в реале воплотить,

Французы продолжали ахать,

Коль кто забыл чего спросить!

Свои идеи продвигая,

Народ французский прёт вперёд,

И лихо ноги раздвигая,

Про хрупкость идеалов врёт.

Не раз Французы приходили

Звеня оружием на Русь,

Всего и столько получили,

Что это вызывает грусть.

Но, ничему не научились,

Пора бы вспоминать слова,

Уж коли бабушки лечились,

Так внучка может не права?

Северный конвой

Вода до клотика достала,

Там даже флаг оледенел.

Эсминец лезет из провала,

А вал девятый засинел.

Медвежий остров точкой малой,

Здесь каравана ждёт конвой,

На горизонте лентой алой

Пожар пылает гробовой.

Советских интересов зона,

Отсюда в охраненьи мы,

Идёт война, тут нет закона,

Не будет пленникам тюрьмы!

Союз последними деньгами,

Но платит за сакральный груз.

То что загублено врагами,

Усилит прочность вражьих уз.

И мы досюда от Кильдина

В суровом море, да зимой,

Корабль и сам сплошная льдина,

Так можно к рыбам, не домой!

Эсминец всё же режет воду,

На боевых постах народ,

Не нас, а нам ломать природу,

Найдём и в этом море брод!

ОРЗ

Припирает мира злоба,

Телефон молчит в ответ,

Не квартира, створки гроба,

Иль с отстоями кювет!

Боль ломает головная,

Бродят боли по спине,

Есть мыслишка центровая,

Вот бы бошкой по стене!

Шибануть, мозги наружу,

Пусть посмотрят миру в зрак,

Ощутят земную стужу,

А потом стекут в овраг!

Ни друзей, ни женщин рядом,

Даже книги мне в отврат,

Телевизор крутит задом,

Он кому-то друг и брат!

Тридцать девять, я измерил,

И чего по мелочам.

Только зря лекарствам верил,

Да замученным врачам!

Ближе к вечеру всё хуже,

Пухнет с мыслей голова,

Шея стала тоньше, уже,

Даже держится едва.

Надо меры и крутые,

Что б увидеть утра свет,

И рецепты есть простые,

Жизнь на всё даёт совет.

Маханул стакан перцовой,

В ледяную ванну прыг,

И на ноте на басовой

Слышу ОРЗ я крик!

Ну, связалась с идиотом,

Нет, что б просто помереть,

Ухожу, с таким проглотом

Может и болезнь сгореть.

Я обтёрся, нырк под пледик,

Колотун, но пробрало,

ОРЗ же словно педик

Пляшет нежное коло!

Утром встал совсем здоровым,

Маханул ещё чуть-чуть,

Мерам резким и суровым

Всяка бяка — просто муть!

Был Союз!

Мы родились в стране без красок,

Царил голубзовый везде,

И шёл парад не лиц, а масок,

Трусы с начёсом на звезде!

Такое женщины носили,

Что лучше б их не раздевать,

Мужчины под блатных косили,

Что б «деловому» подпевать!

Подгорный и Хрущёв — титаны,

Такие рожи Бог им дал!

Страны пороки и обманы

Он с ними ввёл на пьедестал!

Покуда Сталина заначки

Ещё имелися в стране,

Народом покупались «тачки»,

Да и с едой ажур вполне.

Крутился барабан, и мантры

Мы хором исполняли все,

И открывали кварки, кванты,

Бежали белкой в колесе.

Движенье без конца, по кругу,

Понятно стало, что тупик!

И анекдот травился другу,

Водяра двигалась на пик.

Лажают наши диссиденты,

Врут о суровых временах,

Смеялись и ГБ и менты,

Храня свой партбилет в штанах!

Страны верховные витии,

Что сели с шулером за стол,

Куски поверженной России

Бросали с плеч своих на пол!

И нет страны, где я родился,

Служил и нажил сыновей.

Там, где я в Храме окрестился,

Народовластья суховей!

Нас многих понесло по свету,

Искать себе на старость край,

Перепахали мы планету,

Теперь мы все Шалтай-Болтай!

Которого не стронешь с места,

Пустили корни, в грунт вросли,

Мы затерялись в дебрях Веста,

Куда нас бури унесли!

В послевоенной стране

И сколько врут теперь про время оно,

Но, летом все ребята в лагерях,

Под барабан и звук аккордеона,

По вечерам на качке как в морях!

Фокстроты, вальсы, и, конечно, танго

На танцах каждый вечер под отбой,

Ковбои, страсти, солнце цвета манго,

И гаснет неба купол голубой!

А днём футбол и волейбол вдогонку,

Стихи сменяли игры в городки,

Никто унылым не ходил спросонку,

А там купанье, да ещё кружки!

Еды навалом, это было точно,

Завес сначала, и в отъезд весы!

Поправиться нам всем велели срочно,

Желательно, что б лопались трусы!

Страна не экономила на детях,

В домах, порой, шарами покати!

Мы поправлялись в социальных сетях,

Хотя бывало с прочим не ахти!

А после покатилось, повернулось.

Того-сего днём не найти с огнём!

Страны верхушка врать не поперхнулась,

Конца начало вороным конём!

Да только это не на ребятишках,

Я знаю, сам поездил по стране,

Никто не экономил на мальчишках,

Зачем топить хорошее в гавне?

И вот в кино в детдоме кормят клеем,

Завхоз — ворюга, борзота — воспет,

И беспредел с сиротками лелея,

Актёром бухенвальдский мир воспет!

Я точно не скажу за всё на свете,

Страна была огромна, велика,

Но, там не голодали наши дети,

Тут я упрусь, и это на века!

Герои-дети!

Пионеры-герои,

Тут всё ясно и просто,

Предвоенной порою

Не до малости роста.

Ты с Тимуром и светишь,

Беляки — злые гады,

Их презрением метишь,

Избегая засады.

Или ты не с Чапаем,

Не с Будённым в походе?

Все в войнушку играем,

На российской природе!

Их потом укрепили

И военные годы,

Да, войска отступили,

Совесть вышла из моды.

Ни отцов нет, ни хлеба,

Всюду вражеский говор,

Вместо ясного неба,

Полицаи на сговор.

Двадцать лет при Советах,

Не баран начихавши,

Знали дети ответы,

Мальчиши вместо павших.

И пошли в партизаны,

В катакомбы и лесом,

Взяли в руки наганы,

Раскрутясь мелким бесом!

Большинства и не стало,

Всё же, дети есть дети,

Немцам вырвали жало,

Мир в стране и на свете.

А сейчас если бойня,

Если вдруг враг нагрянет,

Тем детишкам есть ровня,

Или поросль увянет?

Сияющий на холме!

Стекло иссиня-чёрное,

Витраж ласкает аж,

И солнышко проворное

Фрамирует пейзаж.

Есть в Вашингтоне-городе

Для всех религий храм.

От Моисея в бороде,

До всех тантризма лам!

Религии всё мирные,

Посмотришь — леденец,

Рулады тут зефирные,

Из хрусталя венец!

Жрецы там в белых туниках,

Приветливы, мягки,

Пришельцы с горних лунников,

Все как один кротки.

Недаром в мире славится,

Надёжен игр вертеп!

Всемирная красавица,

Оплот людей, ГОСДЕП!

Прозревает?

Нет, скажите мир игде?

У тебя на бороде!

На майдане ты скакал,

Лучше б водочку лакал!

Призываем на АТО!

Это цирк, как шапито.

Будешь лучшим средь людей,

С превращением в кандей!

Ну, а если не пойду,

Извини за простоту!

Руки свяжем, подвезём,

И, в окопный чернозём!

Ты сидишь в окопе,

Сзади — пулемёт,

Настучит по жопе,

Есть для пчёлки мёд!

Хватит разговоров,

Ты, сучок, не ссы,

Нам не до раздоров.

На, смени трусы!

Волапюк по-русски

Лишь подкова на дороге,

Счастье, если кто найдёт,

Вечер мочит солнце в гроге,

И за пазуху кладёт!

Распогодилось под ночку,

Захлестнула жаром темь,

Всяко лыко лезет в строчку,

С возвращением затем!

Щепка лезет вдруг на щепку,

Да не май сейчас, июль!

Горьковатую сурепку

Топчет воробьёв патруль.

Что-то кошки расшумелись,

Не иначе как к снегам,

Среди шума поимелись,

И домой, к родным ногам.

Хорошо сидеть под вечер,

Мир прекрасен, есть коньяк!

Где-то там Марфушка Течер,

Может с нею спит Третьяк!

Или кто-то не с Марфутой,

Дева, вроде, померла!

Так что пользуйся минутой,

Постигай всю глубь стола!

Холодно

Трамвай скрещет, катится,

Зима, вокруг ледник,

А время тихо тратится,

Упав за воротник.

Ботиночки промёрзлые,

Мороз достал уже,

А люди мы не борзые,

И лёд под неглиже.

Я б в эту пору лунную

Не глядя бы махнул,

Всю рельсину чугунную

На море и акул.

Таити там с Гаитею,

Кокосы и перлы,

А мы с братаном Митею

Пьяны и веселы.

Кокосовки накушались,

В охотку ананас,

Девчонки две заслушались,

Как мы поём «Атас!»

Ночь провели под пальмами,

Купались голышом,

Грехи ходили свальными,

И «ёрш» шёл за «ершом»!

«Кокосово-Горелово»,

Конечная, слезай!

Кошу под неумелого,

Кричу ногам «Банзай!»

Они с трудом послушались,

До дому довели.

Мы с Митькой там накушались,

И душу отвели!

Русская душа

Ах, душа ты наша русская,

Вологодский в ней конвой,

Боль смоленская, тарусская,

Да кабацкой драки вой!

На груди рванув рубашечку,

В пьяной драке помирать,

Иль любить в стогу Наташечку,

И от счастья обмирать!

Столько разного намешано,

Что порой лишь пулю в лоб,

Всё исчислено, и взвешено,

Так что манит в бой и в гроб!

От глубин вселенской истины,

До спасения котят.

Все мы бурями очищены,

Годы пулями летят!

В тисках отсутствия разума

Колян спасался от погони,

Бежал средь джунглей мерзкий ад,

Хоть две ноги ещё не кони,

Но, обгоняли зомби смрад.

Остановиться, оглянуться,

Оно бы надо, да куда?

Назад, похоже, не вернуться,

Упал он как с неба звезда.

Вчера под вечер, это точно,

Пришёл дружбан, принёс «колёс»,

Клейком занюхали всё срочно,

И черт их погулять понёс!

Вот «Игровая» по дороге,

Там автоматов звонкий ряд,

Зависли прочно в той берлоге,

А там глотали всё подряд

Да с лакировкой стекломоем,

А что не пить, когда уже?

Себе мы сами яму роем,

Ну, кроме тех, что в гараже.

Куда и как они попали,

Колян и вовсе не постиг,

Вот тут-то зомби и напали,

И лес их джунглевый настиг!

Бежал Колян быстрей Гаруна,

Того, что с зайцем от орла,

Смотрелся он как Френдлих Бруно

С его портретом «Три осла!»

Печально это поколенье,

Почти настигли, он в сортир,

Нырнул в дыры сортирной тленье,

Как пуля в греческий потир.

И там на дне, ну, точно, пуля,

Нашёл укрытье и приют!

Прекрасны вечера июля,

Где запах розы и уют!

Скотный двор

Говорит козлу коза

Ты, баран, открой глаза!

Машка дура и овца,

Лезет под тебя, коза!

Ты, по-жизни, петухом,

Всех коров барал кругом,

Тоже мне бычок-валуй,

Вон, иди лягух цалуй!

Говорят что ты, ходок,

Ходишь к свинкам без порток.

Вот, ужо, как отловлю,

Попадёшь тогда в петлю.

Я с соседскою козой

Обернусь твоей грозой.

Красоту семьи любя,

Мы затрахаем тебя!

Будешь чистый импотент,

За один смешной момент.

Мы ведь козы, не козлы,

Заворотим хер в узлы.

На амбарный, блин, замок,

Мы закроем узелок,

А потом перед тобой,

Вступим в лесбиянский сбой!

Пожалеешь ты, страмник,

Как получишь новый ник.

Будешь боров ты, не хряк,

Вот, примерно, будет так!

Запорожец за Дунаем

Жил, да был один козак,

Звался он Абдул-Разак,

Потому как за Дунаем

Султанат простёрся раем!

Там турецкий пашалык,

Мусульманин ест шашлык,

А неверные — кяфиры,

Чистят праведных сортиры.

Есть и жёнка казака,

С ней живут в руке рука,

У Марьяны скромный нрав,

Любит лечо и пилав!

И ещё хасеги есть,

По разряду, значит, честь.

Две наложницы в дому,

Услаждают ночь ему.

Ну, как пятница — в мечеть,

Тут не Запорожья сечь,

В день реки по пять молитв,

Выноси Аллах из битв!

И обрезан наш герой,

Вставши в мусульманский строй.

Словом, истинный козак,

Был казак Абдул-Разак!

И таких тут целый полк,

Звери все, как серый волк,

Там, кацапы ли, хохлы,

Всем им сабли, да стволы!

Главно, вера что б была,

И она от сердца шла,

Ла, иль ла, Аллах рахим,

Мухаммад непобедим.

Украинец ли Разак,

Или где-то просто так?

Но, он истинный «нечай»,

Как его ни величай!

Перечёл, и вдруг во мне

Всплыло о другой войне.

Тоже русские враги,

И клевки с чужой руки!

Зов, что б веру поменять,

Можно в шесть секунд принять.

В шоколаде козаки,

Даже трогать не моги!

Папа римский их ведёт,

Дональд Туск с верхов блюдёт,

И не надо за Дунай,

Вон Донбасс, туда канай!

Справка. «Нечай» — казак войска атамана Малой Руси Нечая, воевавшее вместе с татарами и турками против русских войск в восемнадцатом веке!

Сам такой!

Зло часто сеем мы без нужды,

Открыто, или заглаза,

Ему покорно мы не чужды,

В делах от ять и до аза.

Не колебнувшись, с пылу, с жару,

Судьбе не впрок, себе вредя,

Словес мы распускаем хмару,

За ложь на зла рожон идя.

От призрачных червей сомнений,

В запале грохнув кулаком,

В пылу словесных оскорблений

Себя пускаем кувырком.

Бросаем женщин, строим куры,

Друзьями мы не дорожим,

И вот же, пылкие натуры,

Другим уж головы кружим.

Души хорошее не с нами,

Давно ушло в небытиё,

Упало на земь чести знамя,

А в сердце совести копьё!

Бабкина сказка деду на ночь

В лесном далёком крае,

Среди озёр, болот,

Живёт, не умирает

Кащеюшка-проглот.

Года как пули мимо,

Со смертью дашь на дашь,

Старение не зримо,

И мимо раскардашь.

Тут штука есть однако,

Из мрамора яйцо,

Хоть малая, но кака,

Проблема на лицо.

Полезно коли драка,

Защита не нужна,

И не грозит атака

Со стороны гузна.

Но, если прошмандовки

Какие забредут,

То будут остановки,

Их не падёт редут.

Тут мрамор не поможет.

Зачем он при елде?

Ну, в лоб заехать может,

А в прочем — быть беде!

Однако есть старушка,

Почтенная вдова,

Былая Поскакушка,

И до сих голова.

Умелица такая,

И тут спроворит в масть,

Кащею потакая

Оттрахаться во сласть.

Введёт его во трансик,

И грёзы сотворит.

Во сне и выйдет шансик.

Кащей благодарит.

Далёки эти земли,

И сказочны почти.

Ну, засыпай и дремли,

К той бабке по пути!

Проводы

Стою я у околицы,

Позёмка и пурга,

Зима морозом колется,

Лежат вокруг снега.

Тут на коне мой миленький,

Сапожки в стремена,

В хурджинах груз не хиленький,

Плохие времена.

Отец ушёл за белыми,

Воюет под Шкуро.

Пока и братья целыми,

Вразнос их понесло.

Один с отцом старается,

Рубает красных в хруст,

По вере упирается,

А дом наш в целом пуст.

А младший с «кочубеями»,

Вот под Невинкой был.

Меж ними злоба змеями,

Брат брата бы убил.

Жених идёт к Будённому,

Тот создаёт отряд.

И как курку взведённому

Клинку любому рад.

Век в восемнадцать годиков,

Суровый лютый люд.

Подков следы и гвоздиков.

Не сотвори прелюб!

После войны

На сосне огромной крест,

И сочится слёз смолой,

Паренька попутал бес,

Хоть и был он удалой.

Год полсотый на дворе,

Подмосковье и зима.

Смертный крест здесь на коре,

Мать почти сошла с ума.

Вырезал парнёк кору,

Что бы лодочку точить,

Здесь, в предзимнюю пору,

Не уроки же учить!

А под деревом с войны

Мина спрятана была,

Ну, а мины не блины,

Наступил, и ожила.

Колыхнуло взрывом лес,

Паренька разорвало,

Знать судьбу попутал бес,

Всё вокруг сосны ало!

Все ребята были там,

Одному не повезло!

Сколько мин по тем верстам,

Знал лишь ветер, дуя зло!

О вкусах не спорят?

Жил на свете Сахарок,

Кушал кашу и творог.

Булку сдобную любил,

Потому как не дебил.

А, к примеру, Гуталин,

Кушал с хлебом просто блин,

Да ещё баранок связь

Ел нисколько не чинясь.

Все мы разное едим,

На иное не глядим,

Что-то любим, что-то нет,

Плюс, конечно, звон монет.

Прочитал и обалдел,

Тут мой разум не у дел.

Вот взяло и понесло

И ни в город, ни в село!

На площадке ру. cтихи,

Все поэты не плохи.

И ни дня без строчки мы,

Все, и кумы и кумы!

Миллион поэтов враз,

Наш компьютерный Парнас

Нами эта высота

И любима и взята!

Славлю русский я напор

От тайги до южных гор.

Всяк пятнадцатый — поэт,

Нам любые жанры в цвет!

Иван Елдырин

Жил, да был Иван Елдырин,

Был он скромен, не настырен,

Всё тащил во двор и дом,

И бесплатно что б при том!

Не сказать, что был он вором,

Просто бредил всяким сором,

Если плохо что лежит,

Точно, с ним и убежит.

Дом Ивана — полна чаша,

Есть при нём жена Наташа,

Ребятишек, правда, ждут,

Но, пока что, не идут!

Как-то утром, в огороде,

Дело было в прошлом годе,

Сел космический корабль,

И застыл, как тот журавль.

А оттуда вышли звери,

Отворив овальны двери,

Над участком всем и домом

Купол знаком незнакомым.

Звери сурдозаявили,

Что участок застолбили,

Что они со звёзд Шолом,

И быть Елдырину послом!

А затем конфисковали,

Что хранилося в подвале,

В двух сараях и дворе,

Да отбыли на заре!

Дав своё взамен Ивану,

Аппарат, где путь в нирвану,

Бак железный, змеевик,

И Иван к нему приник.

И супруга не отстала,

Тоже самогон хлестала,

Всё добро ушло из дома,

А солома не едома!

Призадумалась Наташа,

В голове сплошная каша,

Ране что, Шолом, иль бак,

И заснула. В жизни мрак!

Фантастично? Да не очень,

К звёздам путь не сильно точен.

Мнит Иван себя послом,

Пусть им будет. Всем Шолом!

Не врём, правды не говорим!

Народ плетёт, как лапоть вьёт,

Колокола как будто льёт,

Покуда пушку создадут,

Так все вокруг с ума сойдут!

Обычай раньше был такой,

Один наврёт, за ним другой,

Но, вот отливочка прошла,

Не зря лились колокола!

Москва всегда любила врать,

Тут в разговорах благодать.

Сама не верила словам,

Соврёшь — топор по головам!

Такой обычай шёл с Орды,

Восток входил без суеты,

И семена упали там,

Где суждено взойти плодам.

Слезам не верила Москва,

Она одна всему глава,

Лупила сходу и с носка,

Неважно, радость, иль тоска!

Дожди идут, года идут,

Другие люди смерти ждут.

А врём как в истарь, от души,

Давай Москва, иди, глуши!

Патефон

Раз девица Бланш Гандон

Укупила патефон.

Хоть двадцатый век в начале,

Отчего же быть печали?

Там и марш Буланжери,

Есть и песенка Мари,

Сам Шаляпин жжёт Гуно,

То есть, самое оно!

Годы быстренько летят,

И других пластинок ряд.

Неказистый Воробей

Так поёт, на всё забей!

Немцы в город, Вагнер в ход,

Бланш в последний шла поход.

Под Шопена отвезли,

«Пер ла шэз» ей дал земли.

Патефон был в жизни друг,

У девицы нет подруг,

«Голуаз», «Камю», «Мартель»,

И абсента канитель!

Нет ни мужа, ни детей,

Некому послать вестей.

Молча курит, молча пьёт,

Патефон башкой клюёт!

Патефону вышел срок,

Отработал сколько мог!

Столько лет, что сам забыл.

Он отправлен в мусор был!

Я тоску нарисовал,

Грязных красок насовал!

Жизнь частенько полосой,

Хуже, если прёт с косой!

Пей, не пей, одна струя,

От буйка и до буя!

Лучше с музыкой уйти.

Патефон бы где найти?

В конце пути

Всякой тропке есть конец,

Знает всякий молодец,

И молодки в знаньи тут,

Мимо тоже не уйдут!

Вот он — смертный твой порог,

Хорошо, коль встретит Бог,

Ну, а если сразу чёрт?

Заколышит, хоть и мёртв!

Принесёшь души сосуд

Ты на самый Страшный суд,

Опрокинешь — пустота,

И чего же ждать тогда?

Есть молитвы — это путь,

Пост поможет как-нибудь,

Но, судить нас по делам,

Как пешочком по колам!

Мы же люди, все грешим,

Да ещё грешить спешим.

Жизнь ужасно коротка,

Подставляй грехам бока!

Оскоромились мы здесь,

Спесь с гордыней тешат лесть.

Изо рта несётся брань,

Матерок у Саш и Мань!

И прелюбы сотворим,

И вдовицу разорим,

Вот чужое под рукой,

Не прибрал — ушёл покой!

Проще с пунктом не убий,

Не во всех убийства змий,

Рад бы может быть убить,

Но, не в силах люд губить!

Нет, нам счастья не сковать,

Лишь на Бога уповать,

Коли милость от небес,

Так верблюд в ушко пролез.

Отмантулим и в Аду,

Переможем зла беду,

Мы в Раю, дела легки,

Отдохнём, и вновь в грехи!

На рынке

Покупайте жирофля,

Ровно тридцать два рубля.

И, в придачу, жирофле,

Будет праздник на столе!

Что за запах, что за вкус,

Можно сделать дивный мусс,

А, пожалуй, и шашлык,

Всё под невязанье лык!

Или вот, бери буссель,

Хоть на квас, хоть на кисель,

В суп гороховый пойдёт,

Покупай, не пропадёт!

Фита цикам всем нужна,

Ешь и ты, коль ест страна,

С фалафелью — просто смак,

Или вот, бери форшмак!

Ты секи, селёдки фарш

На тарелку прямо марш.

Это дело, да с лучком,

Всё что надо, то пучком!

Сидор вот на запивон,

Им с утра хмелит Кобзон,

В крайнем случае — абсент,

В нём полынный элемент,

Есть и известь, есть кирпич,

Хлебанёшь, и ты Ильич.

Налетайте, всё к столам,

Смело упивайтесь в хлам!

Ничего!

А на улице стояло ничего,

И оно не понимало одного,

Отчего одни по городу палят,

А другие словно семеро козлят!

Серый волк давно уже мамашу съел,

Обнаглел до беспредела, захмелел,

У козлят вполне приличные рога,

И с копытами, да прочными, нога!

Волк панует на свободе, масса дел,

А на козликов чужой аркан одел.

Не пускает их побуцкаться, орёт,

Вот волчару ни хрена и не берёт!

Только всякой будет сказочке конец,

Ничего оно пустое, не венец,

Отольются волку слёзки, ох, простак,

В Бога душу и на вилы, только так!

Художим

У нас, в российских палестинах,

Как у Пикассо на картинах.

Период синий — в синяках,

И пустоты резерв в руках!

А время шло, и тени в гору,

На всю страну «Герника» впору.

Быки, девицы в восемь глаз,

Полёт у Голубя в «атас»!

Однако, к пропасти портрету

Господь не прикрепил планету.

Художник Гоголя ретив,

Замазал холст, страна в актив!

Активно дьявол режет кромку,

Где можно, там вставляет «фомку»,

Народ берёт с раствором кисть,

С единой мыслью, грязно-чисть!

И на подрамнике из стали

Страны вдруг контуры восстали.

Не из гороха кисели,

Стальные краски в ход пошли!

Тут не один художник нужен,

Тяжёл российский путь, натужен.

Но, рисовать, так рисовать,

Пора художникам вставать!

Луна

Какая белая луна,

Какая чистая луна,

Она средь звёзд всегда одна,

Не важно, лето, иль весна!

А я сегодня увидал,

Что кто-то грязь в неё кидал,

Мол, голубая эта тварь,

Её кто хошь, возьми и харь!

Луна, ваще, бисексуал,

Любой прохвост в оскал ласкал,

Луна изменница и тля,

И для неё нектар петля!

Язык — он точно, без костей,

Мы подыхаем от вестей,

Наветы, измышленья, ложь,

Ну, просто вынь, да и положь!

Ну, а луне на нас начхать,

Лепи, рабы, не мне пахать.

Луна в приливах и морях,

А мы на дне и в якорях!

Гринпис в законе

У тебя сегодня горе,

Улетела птичка!

Не народ, а вор на воре,

В жизни обезличка!

Ты любила и кормила,

Чистила, поила!

Но, нашлися два дебила,

В жизни не без ила.

Говорят, лети на волю,

Клетка — это плохо,

Там найдёшь семью и долю,

Может и без вздоха.

И красавица певунья,

Птичка — тропикана,

Быстро резвая шалунья

К воле из капкана!

А на улице морозы,

Снег, а между строчек,

Не живут в морозы розы.

Радужный комочек!

Печальные воспоминания

Я тогда не устоял,

Кот Баюн меня баял.

Точно помню, что с хвостом,

И в полосочку при том!

Я с устатка пил с утра,

Ноне, редкая жара,

Ну, не квас же просто пить,

Лучше водочки купить!

Вот окрошка, например,

Хороша, без всяких мер.

Только столько резать там,

Я на водку, и к котам!

После третьей по пятьсот,

Кот пришёл, мол, я сексот.

Прислан лично в гости к вам,

Из системы ПАЛ — Секам!

Все, мол, белочки ушли,

Потому, грибы пошли,

Дождь идёт, трамвай идёт,

Ходоков водчонка ждёт!

Я при вас и вам кажусь,

Вот, гляди, за стол сажусь,

Наливаю по одной,

Пей с утра, и выходной.

Ты свободен как абрек,

Я не кот, а имя рек,

Но, Баюном я зовусь,

И с тобою оторвусь.

А потом явился птах,

Взял меня на ох и ах,

Угрожал загрызть совсем,

Мол, махнём, а после съем.

Слава Богу доктор мне

Разъяснил всё в тишине,

Он от Бога, я попал,

Дал уколы, что б я спал!

Тут вчера была жена,

Стала истина видна,

Я в запое был три дня,

Чисто «белка» у меня!

Хиросима и Нагасаки

Так японцы нам ещё за Лазо не ответили. И Виктора Бонивура!

Да, Хиросима, да, Нагасаки,

Как крейсер это на кавасаки,

Война шла долго, хребет ломали,

Бомбардировки — оно детали!

Сначала сильно одни ломили,

Американцы в крови и пыли,

Потом поднялись, и по сопатке,

Война на крови, тут не ребятки!

Вон, на Гаваях, горели пляжи,

Вода в мазуте, чернее сажи.

Матросов мамы на континенте

Чего ловили в таком моменте?

Колонны пленных, а офицеры

Страны Микадо там всем примеры?

Махнёт катаной, достанет ливер,

И есть спокойно, в победе кивер!

Народу много ушло войною,

Мы под другою живём луною.

Москва горела и Сталинград,

И мне нет дела, что в Дрезден — ад!

Война имеет другие меры,

Нас не научат её примеры.

Что не менялось — так зуб за зуб!

Мочи их больше, не будешь глуп!

Человечинка человечности

Человечность — это свято,

Не идёт пусть брат на брата,

Всяк сверчок — на свой шесток,

И там ликует без порток!

В переходе встала пара,

Всё понятно, до вульгара.

Баба, видимо без глаз,

Ну, и пёсик на атас!

Мало ль что она тут пела,

В целом нет нам вовсе дела.

Нищебродка скрала пса,

И берёт всех на баса!

Увели поводыря,

Нашу нищенку коря.

И отдали пса в приют,

Хорошо там, и не бьют!

Точка зрения такая,

Но, быть может и другая.

Человек идёт на всё

Свой талант для нас несёт!

Пусть слепа, душа-то зряча,

Глядь, пофартила удача,

Пёс привёл, сберёг, помог,

Ну, и немного денег в срок!

Если пенсия мала,

В дом давно нужда пришла,

Так себе и другу как

На еду достать пятак?

Но, опять любовь к зверью,

Мол, собак в приют солью,

На свободу всех зверей,

Мы отпустим в ширь полей!

Так лишить певицу глаз,

Что б подрезать всё за раз!

В Ад дорога, случай лих,

От намерений таких.

Там наша земля!

Руби их в песи, круши в хусары!

В огне и дымке святых мазары.

Схлестнулись крест здесь и полумесяц,

Копыта землю кроваво месят!

Хребты Кавказа, а там дорога

Лежит прямая до Шивы бога.

Брильянт короны, Виндзор в тревоге,

Кубанцев кони — и на пороге!

Орлы России в клинках и пиках,

Пыль Ардагана лежит на «лыках»,

У Баязета пропали было,

Да только смерть там вдруг отступила!