18+ странствий

Маме, Лере, моим родным и любимым,

а также всем тем, благодаря кому

эта книга о жизни, а не о фантазиях.

Красивые жизненные истории? Они, конечно, бывают. И даже не приукрашенные. Всё как есть.

Но зритель никогда не знает бэкграунда и всегда видит только то, что ему предназначено. Как в театре. Любуясь действием, мы видим только актеров. Но над сценой в режиме реального времени работает ещё уйма народа: оркестр в яме, осветители, суфлер и так далее.

И в жизни любого удачливого, на первый взгляд, человека стоят люди, волей-неволей повлиявшие на то, что общая картинка получается красивой, динамичной, качественной.

В моём театре две сцены: малая и большая.

Моя малая сцена предназначена для того, чтобы я функционировала в рабоче-бытовой жизни и, по возможности, ничего не чувствовала.

Гораздо больше мне нравится большая сцена. Здесь есть, где разгуляться. И есть ради чего играть так, словно в зале — аншлаг. На большой сцене я не функционирую, а живу. Живу так, словно мне нисколько не осталось.

Кто-то, чтобы оживиться, представляет себе, что будет делать, если с ним приключится смертельная болезнь. Я сегодня поняла, что давно уже живу так, словно мой баланс стремится к нулю и мне надо всё успеть.

Кто-то думает: я был бы внимательнее к родным, проводил бы всё время с семьей. Путешествовал.

Правда в том, что люди, узнав о смертельных болезнях, редко меняют образ жизни. Некоторые совершают действия сверх своих возможностей. Но в меру, потому что даже сверхвозможности чем-то ограничены. Человек в любом случае, даже в крайнем, имеет личностные ограничения.

Может, я бы бросила всё и отправилась в путешествие? Пешком. Вокруг света. Или полетела бы на Гавайи и жила бы у самого океана — без дома, под пальмами?

Нет. Жила бы также, как и теперь. Никому ничего не сказала бы. Может, позволила себе больше вольности. Слегка, сохраняя баланс. Плакать бы не стала. И жалеть себя не стала бы. Чаще говорила бы о любви близким людям. Но я не хочу, чтобы они в такой ситуации были всё время рядом. Использовала бы любую возможность для путешествий и наслаждалась бы приятными людьми, единомышленниками. До последних сил вела бы обычный свой образ жизни, просто чуть смелее. И постаралась бы заранее позаботиться о мамином финансовом будущем.

Я бы не втопила газ и не начала вытворять сумасшествия, потому что, сколько ни остаётся, все равно кажется, что еще есть время. Достаточно, чтобы всё, в любом случае, успеть. Тогда зачем гнать? Дэдлайн бьёт пыльным мешком по голове неожиданно. А в процессе не кажется, что времени не осталось, даже если и пошел обратный отсчет.

Странные мысли. С ними сажусь писать новый вишлист. Прошлый почти весь сбылся, хотя многое казалось немыслимым.

Что же теперь? Сыграть в лотерею гринкард в октябре. Выиграть. Без вариантов, потому что это пока мой единственный шанс получить действительно практичное гражданство. Предпочла бы стать резидентом Евросоюза, но я не крутой специалист, поэтому без замужества мне ничего не светит, а ради паспорта замуж не пойду. Уж если решаться на серьезный жизненный шаг, то либо по большой любви, либо по большому расчету. Как по мне, должно совпасть всё, иначе замужество вообще для меня теряет смысл. Без любви и расчета мне и одной хорошо.

Показать маме новые страны в мае. Пойти на «Бал вампиров», она должна это видеть. Большая удача, что «Бал» поставят в даты её приезда. Свободный полет ей тоже понравится. Забронировать аэротрубу.

Мне кажется, я по-настоящему познакомилась со своей мамой только когда мы стали вместе путешествовать. Это такой кайф — впускать в нашу совместную жизнь новое! Я знаю только двух человек, у которых такие же теплые отношения с мамами. У остальных как-то не складывается. А зря.

Что еще? Постройнеть, конечно. [На этом пункте закатываю глаза и мне уже неловко, ибо чудесные свойства вишлистов бессильны перед этим упрямым пунктом].

В ноябре, может быть, получится на Гавайи? Вот где я ощущала себя ярким летним цветочком! Красным, цветущим! С работы отпустят. Но на кого оставить попугаев? Никто не станет ловить Веню и давать ему дважды в день лекарства, когда повторятся его сердечные приступы.

Ну ладно. Интересно, что я внесу в список, если придется доживать жизнь в более оперативном режиме?

Хранить в тайне.

Арендовать машину и поехать по Европе. Клетка с попугаями на переднем сидении, любимая музыка. Ехать по бесплатным дорогам, чтобы увидеть всякие небольшие городочки, деревушки, озёра, реки. Доехать до Испании и там остаться. Так вообще-то выглядит моя иммиграционная мечта. Но я пока не уверена, что именно в таком виде она реализуется. Скорее всего, придется использовать самолет вместо машины. Я люблю самолеты. Обожаю. Но для Испании я бы выбрала машину. Хочу ощутить процесс переезда. Как это будет сладко, растянуть удовольствие и предвкушение.

В Африку бы ещё успеть…

Я закрыла тетрадь. Ссыпала кофе три в одном в чашку и, посмеявшись, решила, что в случае смертельной болезни — прежде всего, надо будет хорошенько поработать без отпусков и собрать себе на похороны.

Вообще, страшны эти мелочность и малодушие. Во мне так мало в себе уверенности, что, наверное, даже под угрозой жизни я буду плясать лишь вполноги и не решусь изменить жизнь на 180 градусов.

Не поеду на машине в Испанию. И не полечу тайком на Гавайи, чтобы пожить там как homeless в палатке под пальмами на берегу океана, пока не станет заканчиваться виза. Не ломанусь срочняком в Калифорнию. Не увижу Африку. Не слетаю, в конце концов, в космос даже!

Никогда не смогу откровенно признаться себе, кто я на самом деле и вполне дать себе самое важное. То, что от сердца.

***

Самое приятное для меня в прогулках по Санкт-Петербургу — притворяться туристкой, делать вид, что впервые всё вижу и загадывать желания.

Такого нельзя говорить человеку, но можно сказать городу. Мой Петербуржек, порой мне кажется, что ты для меня всё. Мне никогда не бывает скучно, с тобой я не ощущаю одиночества. Ты для меня понятен и близок. С тобой всегда есть связь, ты не бываешь для меня недоступным абонентом. Здесь я могу ощущать себя на море, нежность песка под своими стопами. Сидеть на понтонах и слушать Неву, чаек. Полжизни я провожу, глядя вверх, на прекрасное небо! Ощущаю себя всемогущей, потому что могу за одну прогулку посетить все города Европы. С тобой мне постоянно открываются новые возможности. А еще в тебе есть аэропорт. Это очень важно. И я благодарна тебе за всё это.

Моё место силы в Питере — Михайловский замок. Как-то раз я подумала, что сумасшедсшие мечты поймет только сумасшедсший. Поэтому сокровенное я клянчу исключительно у Павла I.

Как раз собиралась дойти сюда на выходных, потому что у меня появились новые идеи. Очень удачно совпало, что на другом берегу Фонтанки агентство путешествий собирало встречу. Пообещали рассказать, как удешевить поездку в Нью-Йорк.

Я зашла в зал и огляделась. Наверное, когда-то здесь было очень красиво, но не теперь. Мраморный камин, прекрасно сохранившийся, весь заляпан воском от свечей, вокруг люстры висят малопривлекательные дешевые гирлянды. Окна большие и в них очень красиво: Михайловский замок, Фонтанка во льду.

Устроилась в кресле с подушками, сооруженном из ящиков. В первом ряду села девушка с чёрными нарощенными волосами. Аппетитная, вызывающая и невоспитанная, такие приезжают из не глубоких провинций чего-нибудь или кого-нибудь покорять. Буквально в первые минуты стала известна вся её биография, которую она громко и подробно выложила своей спутнице.

— …А вчера ехала домой, разговаривала с Леной по телефону, со мной познакомился парень в маршрутке! Пошел меня провожать, и, короче, ты не представляешь… такое чувство, что он знал обо мне всё! Где я живу, кем работаю, что люблю!

Мне остро захотелось хотелось вякнуть ей в спину веское «Не удивительно». Но не стала. Она же думает, что вся такая обжигающе-загадочная, а парень из маршрутки по меньшей мере Джеймс Бонд.

— И вообще! Я уже была в Нью-Йорке в ноябре. Не понимаю, зачем мы сюда пришли. Я итак всё знаю о Нью-Йорке! — она развернулась и медленно окинула взглядом аудиторию, надеясь обнаружить, что произвела смертельный удар по каждому. Увы. Судя по не дилетантским вопросам к спикеру в конце встречи, в Нью-Йорке побывала не только она, но и почти все присутствующие.

Девушка снисходительно взглянула на ведущих и с чувством собственного превосходства откинула рукой волосы в лицо позадисидящим гостям. Организатор арендовал зал, подготовил презентацию, приволок видеопроектор. Free entrance. И вот такое отношение…

Мне нравятся такие встречи. В прошлом году ходила на «Чемодан историй», несколько человек рассказывали про свои путешествия по миру. Всегда приятно посидеть и послушать людей своего круга интересов. Подмечаю в видеопрезентации небольшие косяки. Добраться до аэропорта можно в 2,5 раза дешевле, вход на Top of the rock — не 29 долларов, иначе бы я себе позволила. Может быть у них цены из расчетов на туристические группы, а не на самостоятельного путешественника? Поэтому я не умничаю и молчу.

***

Привет, Пулково, мой любимый аэропорт на вылет. И не любимый — на прилет. Как бы мне хотелось однажды прилететь сюда не домой, в а гости. В паспорте щёлкает очередной штамп. Добро пожаловать домой.

Я вернулась из Нью-Йорка. Не помню, чтобы когда-либо была настолько удовлетворена собой, чтобы мне было так спокойно, уверенно и ровно. Мне все реже хочется обсуждать с друзьями свои путешествия, а это не хочется обсуждать вовсе. Года полтора назад я была голодна и хотела насытиться путешествиями. Кажется, это, наконец, произошло. Нью-Йорк меня насытил.

Он был один из must see, я долго всерьёз не верила, что это произойдёт достаточно скоро. Но произошло! И вот, моя энергетическая копилка оказалась наполнена до макушки. Я поняла, что больше не голодна, что этой энергии, если ее не разбазаривать, хватит не на пару дней. На ней можно выезжать долго. Полгода может даже. А пока поставить путешествия на паузу и заняться своей малой сценой. Потому что она чрезвычайно запущена.

Наведение порядка на ней я без конца откладываю на потом. Самое дурацкое — обнаруживать себя человеком, которым меньше всего хочешь себя обнаружить. Для меня это такой человек в стиле «щас-щас, только вот это вот, и потом — сразу!».

Мне потребуется убрать всё, что отвлекает. И что-то мне подсказывает, что первый удар я нанесу по невменяемому количество путешествий. Всё это прекрасно, но путешествия не подумают о моем будущем. Прошедший год был невероятным, и я не ошибусь, если скажу, что лучше за мои 29 лет у меня не было. Год был уникальным и бесценным.

Но теперь время подумать о будущем. Поездки отвлекают. Вроде бы уезжаю ненадолго, но после у меня долгий анабиоз. Сижу часами, обхватив руками коленки, лежу, свернувшись в размер подушки, спрашиваю себя: что же ты, Катя, раскидываешь одежду тут третий день и сколько еще собираешься размораживать и обратно замораживать эту несчастную курицу? Ничего не делается. Лежу в темноте и смотрю в нее, слушаю соседей и трамваи. Так заполнено свободное время, когда возвращаюсь откуда-нибудь домой. К этому прибавить время ожидания полета, когда ни о чем больше думать не могу, весь мир светится розовыми тонами и не хочется ничего менять. В итоге я имею гору эмоций и воспоминаний, но на самом деле не сдвинулась в направлении материальных целей ни на шаг.

В этом году собиралась переехать в Испанию, но ничего не сделала для этого, потому что у меня были другие приоритеты. Возможно, будет правильно пожертвовать короткими удовольствиями ради большой перемены. Посмотрю, сработает или нет. Если не сработает, продолжу жить как стрекоза у Крылова. Но все же надо постараться расплавить реальность под свои стратегические интересы, которые я ещё пока даже не научилась даже сформулировать, но самое время этим заняться.

И еще — мне страшно. Иногда бывает сложно убедить себя в том, что страх перед чем-то — это нормально. Я боюсь уже даже самого чувства страха и чтобы отвлечься, начинаю размениваться на более легкие в текущей ситуации действия, не ведующие к результату и страдаю от своей непродуктивности, потерянного времени.

Вместо того, чтобы на страх переть тараном. Когда, приближаясь к страху, как металлоискателем пикает — вот где прячется нужный результат. Его брать надо. Потому что всё, что удовольствие — всё страшно. Я испытываю максимум удовольствия, когда испытываю перед этим максимум страха. Схема «страх-удовольствие» работает безотказно, потому что её главный ингридиент помимо гарантированного результата — адреналин.

Пытаюсь отбросить разные мечты и воспоминания, сконцентрироваться на материальном. Но, как ни странно, материальные результаты требуют только материальных усилий. От меня ничего не требуется, кроме как подучивать испанский язык и раз в месяц откладывать в копилку деньги с зарплаты. И это — всё. Остальное — серое время ожидания. Что делать с ним, чтобы оно не отвлекало? Вычеркнуть из жизни? Или всё-таки не отнимать у себя?

Нью-Йоркская встреча что-то во мне вскрыла. Впустила немного света, эмоций. Разбередила впечатления.

Перехожу дорогу и вспоминаю, как удобен был One way — повсеместное одностороннее движение. Я прямо-таки тоскую по этим указателям! Неужели всего за неделю привыкла настолько, что уже почти месяц не могу перестроиться обратно. Чтобы перебежать улицу на красный, надо посмотреть только налево. Или только направо. И все, все, все бегут на красный, пока нет машин. Город находится в беспрерывном потоке движения!

Я никому не рассказываю, как невыносимо тоскую по Нью-Йорку. Особенно, по самым первым впечатлениям. По бесконечно ровной широкой 10й авеню с пожарными лестницами на домах.

— Страшные, правда?

— По-моему, очень романтичные. Сразу вспоминается фильм «Красотка».

— Он не в Нью-Йорке снимался, хотя какая разница. Эти лестницы часто — сами по себе причины несчастных случаев при пожарах.

— Почему? — удивляюсь я.

— Хозяева закрывают наглухо окна, чтобы не влезали воры. В итоге, если что-то случается, этими лестницами воспользоваться невозможно.

С трудом находим парковку. 20 долларов в час. Но даже она, еле найденная, оказывается далековато от отеля. Можно было бы прогуляться, но для атмосферы берем такси. Ну и хорошо, потому что мой любимый розовый гавайский чемоданчик не переживет этого разбитого тротуара.

Все белое. Белый-белый асфальт. Белые-белые машины, словно на мойке с них забыли смыть шампунь. Белые-белые мои черные замшевые ботильоны. Соль.

Мороз -3. Но по ощущениям как будто минус 30! И солнце! Невероятно яркое солнце! Но не везде. Улица, где расположен мой отель, жмётся в холодной тени небоскрёбов.

Staybridge Suites Times Square. Мой этаж — восьмой, номер оказался с видом во двор, хнык, ну что поделать. Заселившись и поужинав, первым делом бегу на Рокфеллер плаза. По большому счету, моя цель визита в Нью-Йорк — главная ёлка города. Страстно мечтаю загадать желание у этой ёлки, и ни у какой другой.

Кевин, «Один дома»… Все самые смешные мечты идут из детства и их, хотя бы некоторые, надо удовлетворять. Я до сих пор успокаиваю себя тем, что продавщицей в магазине несколько лет назад работала тоже отчасти потому, что удовлетворяла детскую мечту, а не потому, что больше никуда не брали.

Еще какие-то три дня назад ничто не предвещало, что это случится. Но у меня было огромное и непоколебимое желание. И уверенность. Просто знала, что это произойдёт. Что первого января я встану у этой елки. И загадаю по такому случаю какое-нибудь необдуманное дурацкое желание.

Чётко помню, как 26 декабря на взлете в Дюссельдорф вцепилась в подлокотник, закрыла глаза и упорно медитировала: «Первого января я полечу в Нью-Йорк, я полечу в Нью-Йорк! Буду сидеть вот также, но лететь в Нью-Йорк к ёлке!». До сих пор толком не понимаю, как летают самолеты. Взлет — магия, поэтому в момент, когда шасси отрывается от земли, я завела себе приятную привычку загадывать спонтанные труднодоступные желания, к которым я не готова, в которых без чуда не обойтись.

У меня ничего нет для того, чтобы полететь в Нью-Йорк, кроме визы. Однако, мирозданию этого показалось достаточно. Вечером 29 декабря я открыла во входящих сообщениях письмо, скачала билеты, и сказала себе: «Ну вот видишь, Катя, чудеса случаются и мечты сбываются!».

И всё же, первого января я у елки не оказалась. Самолет из Питера в Лондон вылетел с большой задержкой и опоздал на второй самолет из Лондона в Нью-Йорк. Ночевала я в Хитроу.

Авиакомпания выдала билеты на завтрашний рейс, средства гигиены, футболку, ваучеры на заселение в Holiday Inn, а на паспортном контроле великодушно открыли выход в город без визы. У меня была целая ночь на Лондон.

Шесть вечера. Вылет в 9 утра. Андрей тоже так летал. Воспользовался возможностью и всю ночь гулял в Лондоне, а потом у него в инстаграме были фотографии из красной телефонной будки.

Заселяюсь в номер, немножко капризничаю, отвлекаю себя мыслями, что повидала на своем веку немало и стала ленивой как кастрированный кот. Надо просто сделать визу и приехать сюда на пару дней. Или в следующий раз специально взять пересадку в Лондоне, но дневную. Ну что мне эта ночь в Лондоне?

Наконец, улеглась в кровать. Я могла бы сказать, что уснула быстро, спокойно и сладко. И чувство, что я дура, оттого, что не пользуюсь возможностью, меня не угнетает. В конце концов, первую ночь года сплю в Лондоне. Неплохое начало! Нееет! Я чувствовала себя паршиво.

Потому что Ландэн из э кэпитэл оф Грейтбритн! Колесо обозрения! Оно существует! Я видела его в иллюминатор! Тауэр! Я в Лооондоне!

Но я не могу поехать в downtown. Потому что при попытке купить кашу в самолете, банк заблокировал карту. До вылета я звонила операторам, чтобы они так не делали. Но просила только про Штаты. Британскую транзакцию забанили сразу. Да и признаться, денег на карте было что-то около 3000 рублей. Конечно же, несмотря на то, что в Великобритании, по слухам, самый дорогой транспорт в Европе, мне бы их хватило. Имея доступную карту, я бы точно выехала сейчас в город. Но тратить единственные наличные 100 долларов позволить себе не могу. Впереди восемь непредсказуемых дней в Нью-Йорке. Поэтому, конечно, когда-то раньше, еще не избалованная кучей путешествий, я бы правдами-неправдами провела ночь, гуляя по Лондону. Да хоть на последние и единственные! Но не сейчас. Мисс-кастрированный-кот легла спать, клятвенно пообещав себе сделать британскую визу.

Но вот я, позабыв лондонское фиаско, довольная жизнью и собой, стою на шумной, мелькающей огромными баннерами и мониторами Таймс-сквер! Огни, туристы, толпы, движение. Беспрерывный вой пожарных машин. Ну что, иду искать тебя, моя прекрасная ёлка! Навигатор сказал, что ты от меня в пятнадцати минутах ходьбы!

Наконец, выхожу на Рокфеллер плаза. И становлюсь перед ней. Совершенно счастливая, каждым атомом тела. Боже, я сейчас разрыдаюсь! Медленно хожу вокруг катка, любуюсь пушистым деревом, говорю ему ласковые слова, обдумываю желание, оно расплывается и не клеится. Я толком не знаю, чего хочу, мои глаза полны слез от эмоций.

Обойдя каток, встаю под ёлкой, как подарок никому. Любуюсь ею и нюхаю её. Она настоящая, пахнет! И осыпается! Я в полном восторге. Загадываю нелепое желание. Долго брожу по Рокфеллер плаза, любуюсь фигуристами, развевающимися флагами, Рокфеллер билдинг, праздничными украшениями, слушаю рождественские мелодии. Чудо произошло, и с этого дня возможно всё. В моей сознательной жизни не случалось вообще ничего чудеснее, чем сегодняшний день. Когда мы исполняем детские мечты, мы ненадолго вспоминаем, как это — смотреть на мир глазами ребёнка.

***

Завтра будет шторм, но сегодня — еще нет, и я даже не предполагаю, что мне не выйти будет на улицу. Город будет парализован.

Завтракаю у камина. Каждое утро звоню маме, у нее уже вечер. Особо не тороплюсь выходить из номера, гулять выхожу ближе к полудню. Долго на морозе быть тяжело, я планирую день так, чтобы хорошенько отдохнуть, но приходить поздно, ощутив, что нагулялась вполне и можно без зазрения совести отдыхать.

Никогда не вдаюсь в подробности и толком не планирую маршруты, если я одна. Совсем ничего не знаю про Нью-Йорк и думаю, что Манхэттен достаточно мал. Взглянув краем глаза на карту у стойки ресепшена, прикинула, что за полчасика дойду от своего отеля на Таймс сквер до мемориала 9/11.

Иду уже полтора часа с перерывами на туалеты в Макдональдсе. Устала и очень замерзла. Уффф, ну кажется, уже близко.

Кстати, Макдональдсы у нас точно лучше. Чище, приятнее, ухоженные. В Нью-Йорке это малоприятные забегаловки. Грязные, чаще всего с ароматными бомжами. Ничего не покупаю в них. Брезгливо. Туалеты оборудованы плохо, воняют, но с моими капризными от холода почками, я на самом деле очень рада, что они есть. Спасибо, Макдональдс!

С четверть часа брожу вокруг мемориалов 9/11 и читаю имена. Много русских фамилий встречается. Мне неловко за то, что на меня это место не производит впечатления. Мне не грустно. Скорее, никак. Ничего не могу с собой поделать.

На Гавайях мы ездили к Пёрл Харбор. Сотни людей до сих пор лежат под водой, с утонувшего судна десятилетиями, до сих пор, выделяется жирными разводами по воде топливо. Как будто… как будто событие продолжает развиваться. Пёрл Харбор пробрал меня до костей. Здесь масштаб трагедии тоже огромен, и я смотрела все фильмы про 9/11 по телевизору. Но ничего не чувствую, кроме того, что хожу по современному парку с неплохим дизайном. Почему так?

***

Сегодня не иду к своей ёлке. Лежу в кровати, ем конфеты, пью кофе. Телеканалы в панике. Шторму уже дали имя. Его зовут Грейсон. До трёх часов дня смотрю новости. Репортеры вещают, как ужасен ураган и как они рискуют, вообще выйдя на улицу. Переключаю с канала на канал. Везде одно и то же: Америка уверена, что Нью-Йорк переживает как минимум, апокалиптический Армагеддон. Позовите Брюса Уиллиса. Он все спасёт. Не съездить ли мне пока что на Брайтон бич?

Мы карабкаемся по сугробам до парковки, словно снежные люди.

— Не передумала?

— Нет! Уже итак почти весь день просидела в номере. В Нью-Йорке я или где?

До сих пор я думала, что самое депрессивное место, которое доводилось видеть в своей жизни — общежитие в поселке Думиничи, где я жила полгода. Казалось, самые неблагополучные люди цивилизованного мира собрались там и… и живут. В максимально неблагополучных условиях! Думала, что атмосферы более убогой не существует на земном шаре. Но я ещё не знала, как тут дела за океаном, на Брайтон бич.

Иногда нам в офис звонит русская дама с Брайтона. По её манерам можно подумать, что она выиграла у судьбы джек-пот. Живет на Брайтоне. Сидит на пляже. Плюёт семечками в океан. Весь мир у ее ног. Она всех презирает, потому что русские в России — ничтожество.

В ней — только презрение ко всем, кто не свалил. Желательно на Брайтон. Она презренно просит прислать ей прайс. И если она думает, что ее презренный тон не узнали, она еще более презренно сообщает в трубку: «Это Светлана, из Америки!». Чтобл****здесьнепонятного! Светланаизамерики!

И вот я, как и Светлана, словив у судьбы джек-пот, оказалась на Брайтон бич. Под мостом. Иду по улице с лицом, всем своим видом невольно изображая, что в моей голове крутится один-единственный вопрос: «Серьёзно?!!».

Так-так-так, ну-ка посмотрим! Какой из этих вонючих убогих магазинов — магазин Светланы из Америки? Может этот ледяной, благоухающий тухлой селедкой? Или этот, который пропах винегретом? Или может этот, который просто воняет непонятно чем так гадко, что я только открыла дверь и сразу закрыла, даже не могу заставить себя в него сделать шаг?

Светлана из Америки, блин! Я, конечно, всё понимаю! Но давайте, да, чуть-чуть спесь сбавим? Какого блин, хрена? С чего? Если бы я попала жить в такую Америку, как этот ваш Брайтон бич с его магазинами под мостом, я бы просто сразу пошла в океан топиться. В любую погоду, даже в такую!

Тем временем, погода вымораживает. Шторм настоящий. Как в Питере! Наши сёрферы со своими досками уже радостно побежали бы ловить Балтийскую волну в Сестрорецке! На пляже ветер такой силы, что я боюсь идти к воде. Держу дистанцию метров двадцать, потому что не живу на Брайтоне и не расстроена жизнью. Мне не хотелось бы на этой прекрасной туристической ноте распрощаться с ней в пучине морской.

Ужасно замерзла. Иду к метро. Терминал не дает сдачу. Мечусь по маленькой, холодной, грязной станции. Никто не может разменять двадцатку, хотя бы потому, что никого нет. У турникета стоит афроамериканец (я корректно выражаюсь, так можно?) и предлагает пропустить меня за наличные. Но у меня нет ни монет, ни даже пятерки. С двадцатки у него нет сдачи. Внезапно появившаяся женщина-узбечка, у которой тоже нет размена, предлагает мне «зайчиком».

Вааау, никогда не делала этого! Никогда в своей жизни!

— А это как? — уточняю на всякий случай.

Она мне говорит, что я могу просто пролезть, если нагнусь и пройду на корточках. Или, еще можно перепрыгнуть.

На станцию заходит подозрительного вида мужчина. В последний раз уточняю, нет ли у кого размена. Размена нет.

Улыбаюсь во весь рот, балдея от новых впечатлений, неловко пролезаю под турникетом и благодарю мою спасительницу за совет. Сама бы не решилась, если бы вообще додумалась.

— Не расстраивайтесь, — успокаивает меня узбечка. Вы же не хотели, вам пришлось.

Поезд всё не идёт. Я тоскливо рассматриваю с высокой платформы Брайтон. Огромная жалость наполняет меня к людям, которые здесь живут. Я делаю вывод, что Брайтон — своего рода гетто. Угрюмое, депрессивное. Очень рада, что поезд метро увезет меня отсюда навсегда.

Они говорят, что это — маленькая Одесса. Но Одесса — не такая! Одесса — современная, живая, она красива! Она просторная, она дышит. Одесса — неожиданно прекрасный яркий цветочек!

Брайтон — не маленькая Одесса. Я никогда не бывала на экскурсии в Освенциме, но меня не покидает ощущение, что это что-то очень по духу похожее.

Уезжаю с Брайтона, и мне становится легче дышать. Словно на машине времени перемещаюсь обратно в современность. Из каких-то ужасных времен. На Брайтоне есть все условия, чтобы жить иначе. Но они выбрали так. Привезли с собой то, от чего уехали. Своей главной улицей выбрали улицу под мостом. И захотели жить в негативе вечно, не желая знать, что мир изменился к лучшему.

Почти три часа теряю в метро. Поезд еле едет. Тормозит на каждых ста метрах. Это мой первый раз в американском метро, на Брайтон меня привезли в роскошном белом Линкольне. Линкольн тоже был в моей жизни впервые. Но только one way, как и все пути в Нью-Йорке. А теперь я медленно пересекаю Бруклин по унылой железной дороге. Метро здесь неуютное, грязное, неприятное, холодное, электрички старые. В какой-то момент мы просто встали и никуда не ехали. Пропускали поезда. Очень долго. Часа полтора. Я готова была биться головой о стены, вскрыть вагон и пойти пешком. Люди сидели спокойно, как будто происходящее в порядке вещей. Наверное, так и есть.

Ледяная и голодная, я наконец оказалась в отеле и поделилась своими впечатлениями о Брайтоне везде: в инстаграме, личных сообщениях. Я была потрясена. На Брайтон больше ни ногой. Теперь и впредь в Нью-Йорке — только Манхэттен.

***

Вернулась с завтрака. Под дверью снова письмо от администрации отеля. Извините, всё ещё шторм. Многие снова не приедут на работу. Сервис не будет предоставлен в должном виде. Ну и отлично! Я рада. Мне надоело, что номер убирают три раза в день. Целых два дня я, пещерная женщина ленинградской коммуналки, не могу найти, как открыть посудомойку и живу без чайных ложек, которые, не подумав, оставила грязными в раковине вместе с чашкой, чтобы потом сполоснуть. Но ответственная горничная решила, что они достойны большего, и отправила их в посудомойку.

Чем же я займусь сегодня? Может быть, Хайлайн? Это второй по популярности парк в городе после Центрального парка. Стоит его посмотреть.

На улице всё также холодно. Беру кофе на первом этаже отеля, докидываю в него пакетик шоколада и иду к парку. Мне не нравится пить кофе на ходу в России и Европе. Неудобно. Неловко. Не знаю, какая магия на меня обрушилась в Нью-Йорке. Прямо как показывают в фильмах, я не расстаюсь с coffee to go. По крайней мере, из отеля без него не выходила ещё ни разу.

Ах черт, ужасно замерзла, и всё зря! Парк Хайлайн закрыт по погодным условиям из-за ветра и наледи. Я попала туда только спустя два дня. Он меня не впечатлил. Наверное, потому что зима. Но идея — очень интересная, здесь раньше была железная дорога. Кое-где оставили элементы рельсов. Наверное, летом здесь приятно гулять. Виды так себе. Но всё субъективно. Кому-то такие виды на город нравятся. Мне показалось, что слишком промышленно.

Дошла до конца и по навигатору отправилась к Friends apartment building. Кинематограф — он такой! Ничего, кроме расцветки фасада, не напоминает местечка, где снимался сериал «Друзья». Ну что же. И это очень приятно. Никогда бы не задумалась, что увижу это место своими глазами. Говорят, в Нью-Йорке создавали кафе Central Perk для фанатов сериала и специально подгоняли обстановку. Но проработало оно не долго. По крайней мере, я его не застала.

Вообще, Нью-Йорк дивный город. Всё здесь кажется совсем не таким, как представлялось. Но, в то же время, не покидает ощущение, что всё это уже видела! Словно попала в место, где и правда никогда еще не была. Но всё знаю. Всё знакомо. Просто на самом деле выглядит иначе. Но абсолютно узнаваемо!

А архитектура! Я даже представить не могла, что она такая разнообразная! Думала, что все небоскребы как один. Но как заблуждалась! Безустанно смотрю вверх, сблизи, издалека и по сторонам, иначе есть риск упустить всё интересное!

Я получила визу год назад. И после этого случайно наткнулась в Живом Журнале на статью про Нью-Йорк, снятый с высоты птичьего полета. Это была прекрасная статья, рассказывали про интересные здания. Мне она очень понравилась, и я сделала тогда распечатку, которую нашла уже только после визита в Нью-Йорк. Была очень тронута. Если я распечатывала и сохранила материал, значит, всё-таки не только ёлку хотела увидеть. И увидела!

Но даже несмотря на то, что благодаря именно этой статье я заблаговременно познакомилась с основными достопримечательностями, это не избавило меня от внутреннего стереотипа, что ничего интересного в городе не увижу. У меня было много стереотипов относительно этого города. Именно поэтому, каждый день теперь полон восхитительный открытий!

Уолл стрит. Представляла эту улицу бездушной, деловой, очень широкой и без акцентов. Но она совсем другая! Каждое здание — уникальное на Уолл стрит. Я с жадностью всё разглядываю, любуюсь. Жаль, что у меня нет путеводителя. Захожу в аптеку, поднимаюсь на второй этаж и становлюсь у окна.

Город совсем другой. Не могу оторвать глаз от него. Не думала, что смогу ощутить чувство истории в Нью-Йорке, думала, что он для этого слишком современный. Но оно нахлынуло, и такое мощное! В парке Сити Холл у Бруклинского моста вообще можно почувствовать себя в Австрии.

***

Иду по печально известному Бруклинскому мосту и восхищённо рассматриваю детали конструкции. Подо мной несутся машины. В пространство между досками можно кидать монеты. Я то и дело останавливаюсь у края и смотрю вниз. Так странно, что машины снизу, а я не сбоку, как в Питере, а прямо над ними! Шикарный мост. Жаль, что теперь не лето. Я бы прошла весь. Но так холодно! Нет, боюсь, не осилю. Да, конечно, потом буду жалеть! Но сейчас слишком замерзла.

Дохожу до середины, делаю несколько селфи, любуюсь видами на Манхэттен и Манхэттенский мост. Снова ощущаю себя невероятно счастливой.

Спускаясь, вспоминаю, что Гриша, по видимому, присылал мне фотографию именно с этого моста. Ну да, точно. Да. Он летел в Германию с пересадкой в Нью-Йорке на сутки. Накануне его вылета в Сочи разбился самолет. И я так волновалась, что отследила весь его трансатлантический перелет до Франкфурта по спутнику. Я очень хорошо помню свои ощущения, когда открыла от него почту. Мне было так дивно, что он — там, гуляет по Нью-Йорку, летит в Германию, а я здесь, в Питере. У меня всегда были небольшие странности в выборе формата отношений с мужчинами.

***

Прихожу в отель, отогреваюсь в душе, приношу из бара и выпиваю немного вина. Последнее время, это ничем хорошим не заканчивается.

«Привет. С Новым годом. Надеюсь, у тебя все хорошо. Я в Нью-Йорке. Очень хочу тебя поблагодарить за тот вечер, когда ты меня спросил о визе. Я ее всё-таки сделала, и вот я здесь. Мне очень понравились Штаты. Я тебя очень любила. Надеюсь, ты счастлив. Пока». Отправить.

Что ты наделала, Катя? Горе ты мое! Моментально трезвею, встаю с кровати и хожу по комнате. Ой, всё. Пффф. Однажды сестрёна посоветовала мне в любой непонятной ситуации пшикаться духами. Брызаюсь Живанши от души. Фу, кажется, в сердцах переборщила. Не сходить ли в душ?

Удалить диалог. Не хочу залезать в него и видеть: просто доставлено или уже, наконец, прочтено.

Просыпаюсь утром. Он не ответил. Нет, это что, я теперь буду ждать что ли всё время, ответит он мне или нет? А вдруг он не ответит? Я зла на себя.

Удалить страницу. Да, уверена! Не хочу знать, что он мне не ответил. Пусть лучше не имеет такой возможности.

Он всё равно будет видеть имя отправителя и текст сообщения. Ну и что теперь? С этим остаётся смириться. Это же надо! Два года! Два года держаться, чтобы в самые сильные ломки, воспоминания и ностальгию не написать ему, и в итоге сорваться с бокала вина! Айяйяй! Будет мне наука. Но зато, теперь я это прожила и буду знать, что когда, наконец, напишешь бывшему, лучше от этого не становится. Вот только приходит ощущение себя идиоткой. Больше так не буду, окей.

Когда он позвонил мне последний раз, у него в машине играла наша песня. Мы поговорили, а в конце он спросил меня: «Куда всё девается?». Не знаю куда. Но вот сейчас у меня тоже, наконец, всё куда-то делось. Поверить не могу. Я разлюбила.

Иногда мне кажется, что все мои путешествия — это какое-то сплошное закрытие гештальтов. Первое время я как упрямица колесила по городам и странам, в которых побывал Миша.

Миша — это мужчина в счастливом браке с женой и четырьмя детьми. Мы друг другу нравились и общались, иногда он путешествовал. Я долго даже мечтать не могла о тех местах, что он посетил, да и вообще о путешествиях. Но как только смогла, сразу поехала. За исключением Сицилии, я переездила его опыт уже на пятой поездке и сделала открытие, что мир, оказывается, шире, чем смог его увидеть он. Сицилию я на всякий случай пока компенсировала Сардинией, но к этому вопросу ещё вернусь.

Потом была Крис — бывшая девушка Андрея. Она модель, поэтому для нее нормально сегодня быть в Монако, а завтра — в Калифорнии. Когда я узнала о существовании Крис, мне стало больно, но было особо не до ревности. Потому что в первую очередь, я восхитилась ее опытом путешествий и до сих пор подписана на нее во всех соцсетях. Вообще, пожалуй, это моя сильная черта — не злиться на интересных женщин, а восхищаться их успехами. Однажды с удивлением обнаружила, что закрыла все страны, в которых бывала Крис, разве что за исключением Филиппин и Сингапура (оставлю Марина Бэй на сладкое, даже она там пока не плавала).

В какой-то период обнаружила, что начинаю ездить в разные непонятные места, до которых добираться приходится на черепахах, и делаю это, потому что о них где-то читали мои знакомые и мечтали там побывать. Я открывала Яндекс-картинки, находила эти места привлекательными и ехала. Так что, третий этап моей туристической жизни был криминальным: я воровала и реализовывала чужие мечты.

О чем мечтаю я сама? Пока эта мечта не сбылась. Я мечтаю об Африке. Мне очень хочется увидеть водопад Виктория, Кению, Танзанию, Замбию, Зимбабве и ЮАР. А также город Касабланку, про него вкусно рассказала Надя в ЖЖ. Можно было за всё время конечно сконцентрировать усилия и исполнить свою одну личную мечту вместо множества чужих, но это было бы слишком предсказуемо и скучно. Африку я решила оставить до особого случая. Индию тоже. Мне кажется, что жизнь не так уж коротка, и возможно, я всё успею.

***

Валяюсь в кровати, пью кофе перед сном и перекидываюсь аудиосообщениями по whats’upp. Нет, не знала, что в некоторые залы здания ООН можно пройти бесплатно. На динозавров? Отлично, схожу. Вход за пожертвования? Не по цене билета? Это как? Окей, супер, попробую!

— А еще на Стейтен айленд ходит бесплатный паром, это хорошая возможность увидеть статую Свободы достаточно близко. Обратно приедешь — посмотри Чайнатаун и Маленькую Италию, там близко.

Выключаю свет, но мне не спится. У меня вдохновение. Сажусь в постели, беру планшет и кидаю в ЖЖ стих. Я знаю, что френдам уже давно хотелось бы отписаться от моей поэзии, да неловко. Но что прикажете делать, если у меня Муза! Пусть потерпят.

Sometimes I think and remember about

We lay on the sand without thought

On the edge of the world

Used a small amount of words

In the middle of Pacific ocean

We left so many emotions

On the horizon the sun was setting

You my head on your legs getting

Quick crabs running around us here and there

I was so calm never and nowhere.

So, the best part of this story is

this

feeling… yes, feeling

Which cannot exist.

Это чувство, которого нет…

Но твоим сообщениям редким

Улыбаюсь часами в ответ

Тусклый день как-то делается светлым.

Это чувство, которого да, как бы нет

Но чужие messages просто бесят

Вот не могут что ли в обед?

Не их жду! Ночь и утро ведь время твоих известий.

То ты спишь, то я сплю, то наоборот

С твоим голосом внутрь проникает лето

Я не жду никакой магический оборот

Но с включенным whats’upp мне приятнее ждать рассвета.

Наутро у меня всё сильно болит. То ли голова, то ли живот, то ли всё вместе. Но я запрещаю себе сидеть в номере и, разваливаясь на ходу, иду в Бэттери парк.

Боже, до чего наглые чайки! Они летят, в последнюю долю секунды уворачиваясь от моего лица, пытаясь выхватить у меня бутерброд, который я собираюсь откусить. Сажусь на скамейку, ем, параллельно воинственно отбрыкиваясь от чаек, которые видят цель и не видят препятствия. Любуюсь водой, щуря глаза. Ярко светит солнце.

Мне быстро надоедает бездельничать, и я ухожу с понтона на паромную станцию. По парку скачут прикормленные белки. Очередь на платную экскурсию к статуе Свободы такая впечатляющая, что я утомилась даже идти вдоль неё.

Паромы до Стейтен айленд действительно оказались бесплатными. Этот маршрут спонсирует город. Я жду на станции всего минут пятнадцать. Быстро открылись gates, быстро зашли на борт люди, паром сразу отчалил.

Встаю с правой стороны по ходу движения, как советовали на форумах в интернете. Открылся шикарный вид на Манхэттен. Как зачарованная, не могу отвести глаз. Это прекрасно, неужели я это вижу? Вскоре паром проходит мимо статуи. Так себе её и представляла. Высадившись на берег, решаю не гулять по острову. Мне не хорошо. Я уже не успеваю на паром, который отправляется прямо сейчас, хотя некоторые туристы бегут, и, кажется, успеют. Я только на следующем пароме через полчаса отчаливаю обратно на Манхэттен и сразу иду смотреть районы Chinatown и Little Italy.

Чайнатаун в Нью-Йорке огромный! О божжжжечки, но что же за адский холод! У меня отмерзает всё напрочь. В лавках не согреться. Их почти нет, а в тех, что есть, тоже холодно. Большинство продавцов торгует прямо на улице. Сочувствую им всем сердцем. Холодно очень! Правда, не знаю, как они выдерживают. Я бы не смогла.

По-быстрому пробежав по Чайнатауну и Маленькой Италии в целях расширения кругозора, я так замерзла, что второй раз за всё время решаю воспользоваться метро. Захожу на станцию и понимаю, что отсюда поезда едут не в мою сторону. Перехожу улицу, стою у схемы и не могу в ней разобраться. Чувствую себя очень расстроенной, что не могу сориентироваться… в метро! Кажется, у меня напрочь отмерзло всё, включая сообразительность. На станциях холоднее, чем на улице. Делаю вывод, что пешком будет надежнее. И почти бегом мчусь в отель.

Как всегда, забежав в тёплый холл, наливаю себе горячий шоколад, бегу в номер, раздеваюсь на ходу, включаю кондиционер на 74 градуса и вламываюсь в душевую, словно это единственное спасение в замерзающем мире. Вода обжигает, даже прохладная. Быстро согреваюсь. Слава богу, я жива.

Погода существенно испортила поездку. Особенно ощущаю это теперь, когда через четыре часа уезжать! В день отъезда мироздание наконец сжалилось, отключило мороз и на прощание включило тепло. Еще вчера на Манхэттене была настоящая russian winter. Но вот я выхожу из отеля как всегда закутанная и с горячим кофе, чтобы греться, а на улице… апрель! Апрель!!!