Жюри номинации Rideró «Выбор книжных блогеров» о финалистах «Лицея-2023»

Накануне церемонии объявления победителей VII сезона литературной премии «Лицей» 2023, которая состоится уже сегодня, 6 июня, на главной сцене на Красной площади, партнер и учредитель специальной номинации «Выбор книжных блогеров» издательский сервис Rideró собрал отзывы о прочитанных произведениях короткого списка у членов блогерского жюри. Настроения и впечатления разнятся, есть несколько фаворитов, кого же выделяют наши эксперты, на кого стоит обратить внимание.

Дина Озерова, автор канала «Книжный странник» и соведущая подкастов «Лед и книги» и «Букстор»

В те редкие случаи, когда я оказываюсь в жюри литературных премий, я не пытаюсь выбрать самый лучший текст, потому что критерии «хорошести» у каждого свои. Я стараюсь найти самый оригинальный текст, наименее вторичный, в котором есть зерно самобытности. Поэтому, моим безусловным фаворитом стал сборник рассказов Анны Лужбиной «Юркие люди» — яркие истории о людях, пытающихся, как могут, жить эту жизнь. Моими любимыми рассказами стали «Зона покоя Укок», в котором Лужбина на основе алтайской мифологии создает свою, и «Два утра» — колоритный портрет Черкизовского рынка, напоминающего одновременно и восточный базар из арабских сказок, и государство в государстве, и собирательный образ рынков 90-х.

Также хотела бы выделить повесть Дарьи Месроповой «Мама, я съела слона», которую все обозреватели скоро окрестят «русскоязычным «Ходом королевы». «Мама, я съела слона» — это история о пятнадцатилетней шахматистке Вере, магическом мышлении и обратной стороне юношеского спорта. Месроповой удалось убедительно показать, что взрослеть и осознавать свои истинные потребности — задачка, посложнее шахматных.

На первый взгляд, короткий список «Лицея» кажется весьма инклюзивным и прогрессивным: здесь нашлось место и философскому роману, и романтическому фэнтези, антивоенным высказываниям и текстам, воспевающим советское прошлое. К сожалению, качество текстов не всегда соответствовало ожиданиям от рукописей финалистов главной премии страны для молодых поэтов и писателей. Впрочем, возможно, для многих начинающих авторов «Лицей» станет стимулом к самосовершенствованию.

Иван Родионов, литкритик, автор блога «сЧетчик Родионова»

Профессиональный уровень прозаического шорта «Лицея» достаточно высок. Потому оценивать финалистов сложно. Если оставить за скобками откровенно отстающие тексты (а таковых, на мой вкус – три из десяти), нужно сформулировать для себя, как разграничить тексты просто мастеровитые – и настоящую Литературу.

Моя личная формула проста. Тексты «из середины таблицы» вольно или невольно играют на темах/мотивах, выстреливших уже не раз, в том числе и, например, на предыдущем «Лицее»; хочешь не хочешь, а видишь в этом желание автора написать премиально выигрышную прозу. Плюс сюда же, что называется, транслируемая в лоб литературная актуалочка. Или это одна и та же проблема?

А лучшие тексты – те, которые ни на кого не оглядываются и гуляют сами по себе. О каждом финалисте я позже обязательно напишу, а пока – о наиболее впечатлившем меня тексте.

 Итак, Виталий Михайлов, роман «Комната».

 Мальчика звали [|||||||||||||]. Почему так?  Он не может запомнить (и даже прочитать) ни одного имени и придумывает всем прозвища. Потому в тексте этот заборчик будет мелькать постоянно – вместо имен живых людей и даже героев книг. Правда, есть некие Анна, Виолетта, Кристина, – эти имена мальчик помнит. Но почему такая оптика тотальна: ни одного имени не может узнать или прочесть и читатель? А чтоб интереснее было – и, натурально, ощущаешь себя как в нолановском Memento, если бы его римейк снял Бёртон. Имена утеряны, читатель погружается в мир, где все события – странны, похищения – внешне не мотивированы, персонажи (Зелёная кепка, Ветхая Леди, Коллекционер и проч.) – таинственны.

Почти весь роман читателя путает сновидческая логика: отчего на человеческом теле цветут язвы, а у Ветхой Леди, как цветы, растут дверные ключи? Вот мальчик оказался в странном доме с бесконечными чердаками – в одной из комнат оказались дети с ключами на шеях, и он сбежал. Вот, взбудораженный таинственным телефонным звонком, он попадает в Дом 1000 дверей – и снова бежит. Вот таинственное Общество – а вот Музей дверей и его хранитель. Стоп, или это один и тот же дом?

Мир «Комнаты» – странный, сдвинутый мир тёмной сказки, очищенный от примет порядком поднадоевшего отечественного городского фэнтези на его нарочито русской почве. От «магического пессимизма» с пьяными волколаками, блудливыми лешаками и волшебными панельками с отклеивающимися обоями. Да, условный Андерсен мрачен и страшен – но в мире размноженных Федоров Сологубов он свеж и ярок. Да и правдив: иногда, казалось бы, чистый эскапизм становится точнее и пронзительнее, чем любой «актуальный роман».

Расшифровывать и интерпретировать текст до поры до времени можно по-разному, намёков рассыпано предостаточно; но чем дальше, тем больше ловишь себя на мысли: а надо ли? Пусть мир остаётся странным, закутанным в цветной туман. Оттого шокирующий брутальный финал всё же чуточку разочаровывает: хотелось бы, чтобы у этого детектива не было классической всеобъясняющей развязки. Но что поделать: понятно, что открытая концовка далеко не всякому читателю пришлась бы по вкусу.
В любом случае, спасибо автору. И да, помни первое правило: всегда считай двери.

Евгения Власенко, автор канала «Книжная активистка» и проекта Knigagid

В прозе в этом сезоне девчонки оказались намного интереснее парней. Особенно хочу отметить произведения Дарьи Месроповой, Анны Шипиловой и Нади Алексеевой — каждое, на мой взгляд, достойно победы.

В повести «Мама, я съела слона» достоверно запутан (и с не меньшим мастерством распутан) клубок тревог молодых взрослых. Даша Месропова работает с темой расстройства пищевого поведения у подростков, а также выдает много интересной фактуры, благодаря которой у читателя появляется возможность погрузиться в увлекательный и беспощадный мир шахмат.

Героини сборника рассказов «Скоро Москва» Анны Шипиловой до ужаса реалистичны. За что бы ни бралась Шипилова, будь то зарисовка смены в летнем лагере, история школьного абьюза или постапокалиптический сюжет, выходит точное и емкое пацифистское и фем-высказывание.

Надя Алексеева замахивается в романе «Полунощница» на большую историю.  Но не застревает в прошлом, а крепко сплетает с выросшим из него настоящим. В нем личная память противостоит исторической, в святых местах процветает коррупция, а люди очень быстро забыли, как калечит война.

С поэзией оказалось сложнее. В этом году блогерское жюри впервые выбирало победителя в номинации «Поэзия». В прозе я обычно ищу историю и голос, в поэзии — реакцию, эмоцию, ответ на раздражение. Много кто предпочел «уйти в лес» или в храм и не реагировать. Рада была найти то, что искала в стихах Марины Ерофеевской, Евфросинии Капустиной и Андрея Панюты.

Анна Нуждина, литкритик, автор колонки о поэзии в «Prosodia» и блога «Критик Латунский»

Короткий список премии «Лицей» даёт большой разброс по темам, стилистикам и качеству материала: от сырых и не до конца сформированных поэтик до узнаваемых и зрелых. От новейших форм до «нового ориентализма» — в поэзии. От метафорики модерна и потока сознания до «вековых традиций» — в прозе.

Мне кажется важным и закономерным, что у блогерского жюри, как и у основного, теперь есть поэтическая номинация. А в ней — свои эксперты и своя экспертность. Я выделила для себя двух поэтов: Артёма Ушканова и Степана Самарина. Ушканов работает в метареалистической традиции, как и многие сейчас, однако чувствуется, что у него есть свой голос и более индивидуальный инструментарий. Самарин также находится «в потоке» развития поэзии, его стихи соответствуют нынешнему состоянию «средних форм», не консервативных и не радикально экспериментальных, но лёгкость интонации выводит их из бесконечного сравнительного ряда. Обе подборки выглядят свежо и своевременно. Ещё я рада, что литературное сообщество заметило Сергея Скуратовского — его стихи могут показаться слишком афористичными, но в этом нет никакой наигранности, что заслуживает внимания.

В прозаической номинации я решила поддержать относительного дебютанта Владимира Хохлова. Его иногда усложнённые и нелинейные описания — не жест ради жеста, а воспроизведение хода мышления. А подумать вместе — всегда приятно. Отточенными и сбалансированными показались рассказы Анны Шипиловой, она второй мой фаворит.

Дмитрий Горшенин, автор телеграм-канала «Рембодлер»

Когда мне предложили войти в жюри блогерской номинации, я сразу для себя решил, что не буду ругать дебютантов. Не хочется обижать писателей в начале пути — им и так несладко. Позже, уже во время чтения книг, я понял, что это решение было несколько опрометчивым: не то, чтобы захотелось ругаться, но эти романы, повести и рассказы вообще не требуют никакого снисхождения. Им не нужны никакие скидки, такой подход может быть оскорбительным. 

Первый же роман («Полунощница» Надежды Алексеевой) я прочитал залпом, несколько других тоже. Не знаю, существует ли более честный и положительный блогерский отзыв. Один великий режиссер во время премьерных показов своих фильмов смотрел на двери зала. Критики критиками, но важнее всего, чтобы люди не уходили во время сеанса, чтобы зрителям не было скучно.

Я заранее подготовился к оценке — я планировал выудить из текстов дебютантов общее, найти закономерности и провести параллели — в общем, сложить картину современной прозы на примере десяти книг. И тоже, конечно, напрасно: в этих текстах, к счастью, я не нашел никакого материала для трендвотчинга. Я не знаю, когда они были написаны — в 2022 году или раньше. Надрыв и разлитая боль в некоторых из них — это реакция на чудовищную действительность или на что-то другое? И в хорошие времена недостатка в подобном топливе для творчества нет.

В книгах есть злободневные сюжеты. Противостояние маленького человека и огромного государства, конфликт отцов и детей (злободневный – потому что в 2022 году он приобрел новое измерение), отношения любящих людей, которые не по своей воле оказались по разные стороны баррикад. Здесь есть актуальный смелый рассказ Анны Шипиловой «Скоро Москва», есть вневременные сюжеты, в которые хочется спрятаться от реальности. А есть несколько хтонические образы, которые как бы примиряют обе эти категории: неуютная дорога в пионерский лагерь, бездомный, изготовляющий кормушки для птиц из пакетов молока, праздник, который пахнет шпротами. Я отметил несколько имен – Надежда Алексеева, Анна Шипилова, Дарья Месропова, Анна Лужбина, Владимир Хохлов, за которыми мне будет интересно дальше следить.

«Полунощница» Надежды Алексеевой 

Потерявший семью московский айтишник едет волонтером на Валаам. Там он рассчитывает найти следы своих родственников — двоюродного дедушки, про которого он много слышал, но никогда не видел, и его сына. На острове он знакомится с другими людьми с поломанными судьбами (люди с целыми редко ездят на Валаам) и узнает много того, что предпочел бы не знать. Стоит ли говорить, что это путешествие изменит его жизнь.

На Валааме был известный дом инвалидов — сюда свозили и ветеранов войны, и вокзальных попрошаек — чтобы людям не мозолили глаза. Жили они здесь рядом с монахами, некоторые из них воспринимали это соседство как наказание. В романе есть описание этой бесприютной жизни ненужного человека, когда уже никто не поможет: ни люди, ни врачи, ни бог. Когда единственное, что ты можешь назвать родным — холодный клочок земли, непригодный, по большому счету, для жизни. Это неприветливое, жестокое место и хорошо, если у тебя есть винтовка или ТТ с выпуклой на рукоятке звездой.

Валаам здесь немного такой «Остров, в котором» — он может дать или забрать, навредить или вылечить, спасти или убить. Здесь происходят чудеса. Или не происходят. Здесь живет старец, который может заглянуть прямо в душу и указать путь, но попасть к нему не так просто — он сам выбирает, когда и кого принимать.

Но самое пронзительное измерение романа — не социальное или духовное, а личное. Государство унижает беззащитных людей — ну да, мы знаем об этом, это функция государства. Но что ты будешь делать, если тебя отвергает твоя собственная семья? Какие после этого образуются разломы? Чем их можно заполнить? Как после этого вообще жить?

 Герои романа по-разному отвечают на эти вопросы и чаще всего их ответы не очень утешительные. Впрочем, «Полунощница» не успокоительное, а в хорошем смысле мотивационное чтение. Сила романа в стремлении найти решение — поправить, починить, преодолеть непреодолимое – протянуть мост «через войну, через полвека, через Ладогу», от одного человека к другому.

Андрей Першин, автор блога о поэзии и рубрики «Сопоставления» в «Prosodia»

Было интересно и познавательно наблюдать азарт, с которым авторы шортлиста исследуют, например, границы жанровой литературы: фанфик, трактат, компьютерная игра (survival horror), история из газет… Меня впечатлили зримость деталей и длительность (подлинность) события в романе Надежды Алексеевой. Она предприняла смелую попытку реконструкции духовного озарения в трудном и уязвимом ракурсе «объективного» свидетельства. Даже в сказочных сюжетах мудрецы нечасто выглядят правдоподобно, ведь одних только внешних признаков недостаточно.

Также хочу отметить сборник Анны Лужбиной. Её письмо избавляется от пут всякой стилизации, органичное и раскрепощённое, оно наполнено бдительной, но ненавязчивой рефлексией. Отдельные эпитеты способны удивить как точностью, так и свежестью, а тематическая широта рассказов отсылает к пространственности жизни как таковой.

В поэтической номинации мне особенно понравилась подборка Степана Самарина. Его поэтика удерживается в поле без отмирающих частей, а рефлексия перформативна. Техника высказывания у Степана прежде всего глубоко сознательна, именно сознательность делает её оригинальной, хотя самобытность сказывается и в личном опыте называния, и в драматическом смещении «центра тяжести» поэтического высказывания в пользу связей, а не значений. Такой, отчасти «негативный» синтаксис, ведёт к тому, что глаголы (их много) как будто меняются местами с эпитетами, служебные части речи с существительными. Стихи Степана Самарина оказываются способными «изобрести» действительную положительную интенцию, что с древнейших времен является верным, а подчас и единственным способом её сохранить и воплотить.

В опытах Артёма Ушканова привлекает свобода начала, его означивание может подчас показаться хаотическим, но смысл обнаруживает вторичную и третичную структуру, подобно естественным биополимерам. Оформление композиции, которая без труда схватывается, запускает этот процесс и во внутреннюю ткань стихотворения, подобно кристаллизации. По моему мнению, для большей и вящей словесной точности в этих стихах может со временем появиться эхо, своя неподражательная мнемоника. Однако всевозможные глоссолалии и сейчас кажутся скорее не материалом, а симптомом попытки исследовать факт поэтического события, дознаться до его сути.

Евгения Лисицына, автор книжного блога @Greenlampbooks+

Я не считаю себя вправе комментировать поэзию, потому что у меня недостаточно опыта, и оценивала я исключительно по велению сердца. Но о прозе могу поговорить.

Слон в комнате — Рагим Джафаров («Его последние дни»), который поставил себя в невыгодную при любом раскладе позицию. Если не победит, то посмотрите на него, висит в списках крупных национальных премий, а начинающих писателей не смог положить на лопатки. Если победит, то, опять же, посмотрите на него, у неоперившихся щеглят вырвал из клювика торжество и возможность публикации. Сам-то уже признан и опубликован. Впрочем, в таком случае и спрос больше, потому что редакторы и корректоры прилагаются в боекомплекте. Хороший у него роман? Неплохой. Самостоятельно раскритикован внутри самого текста, обезопасился, теперь в домике. Многим будет интересно читать, но стоит иметь в виду, что краткое описание сюжета у Джафарова почти всегда выглядит увлекательнее, чем непосредственно роман.

Второй слон — повесть Дарьи Месроповой «Мама, я съела слона». Добротное психологическое исследование, которому ощутимо не хватало подробностей и деталей. Изя напел мне, что это изначально был роман, который сократили для премии, и вот в качестве романа это будет смотреться на пятёрку с плюсом. В формате повести видны лакуны и шрамы.

Как любитель рассказов, не могу промолчать про два сборника в шорт-листе. «Скоро Москва» Анны Шипиловой любезна моему сердцу почти всем, и я буду счастлива, если через полгода удастся увидеть это под одной обложкой с ещё пятком рассказов или повестью. Вполне оформившийся сборник, где можно при желании придраться к мелочам, но желания такого не возникает. 

А вот по поводу «Юрких людей» Анны Лужбиной немного позанудствую. В сборнике есть рассказы, которые в целом сильнее, чем у Анны Шипиловой. Но! Приходится признать, что это не сборник, а собрание. Собрание сочинений за такой-то и такой-то год, не чувствуется во всех текстах общее настроение, стержень или что-то ещё объединяющее. Когда накопится достаточно текстов на сборник-сборник, можно будет претендовать на лидерство в премии.

Алена Серафимова, автор книжного блога @read_k

Ольга Шильцова «Хозяйка для Кербера»

Книга, удивляет и затягивает с первой главы. Интересно наблюдать за отношениями главных героев, и как быстро они перерастают от злобных перебрасываний фразами до любовных объятий. Зоя работает ветеринаром, и однажды ночью к ней приходит необычный мужчина с раненой собакой. Вскоре оказывается, что это никто иной как бог царства мертвых Аид. Как он оказался в мире людей, и какие у них сложатся отношения?

Анна Шипилова, «Скоро Москва»

Небольшой сборник рассказов, которые отличаются по жанру, но есть между ними одно общее: главные герои в основном дети. Я люблю, когда главные герои дети, они рассуждают по-другому, и мысли у них не наигранные. Каждый рассказ в сборнике отображает проблемы нашего времени, нашего поколения.

Анна Лужбина, «Юркие люди»

Ещё один сборник рассказов, который привлек мое внимание. Интересно, как автор подобрал рассказы, объединил их по смыслу, но по-разному преподнёс тему. Буквально в несколько страниц автору удалось так передать истории многих людей, образы из жизни, какие-то традиции, травмы и горе.

Дарья Месропова, «Мама, я съела слона»

История девочки шахматистки по имени Вера, которая приехала в Сочи на шахматный турнир, но он закончился не так, как она планировала. Первые радости, первые разочарования, первые ссоры и первые примирения. Все в этой небольшой повести, которая, уверена, понравится многим.

Татьяна Трубина, автор канала @Bookовски

От текстов молодых авторов в первую очередь всегда ждёшь задора, экспериментов с языком и раскрытия тем, которые актуальны для здесь и сейчас. Увы, со всем этим в нынешнем сезоне очень плохо. Ощущение, что все силы отборщиков ушли на то, чтобы сделать шорт-лист максимально разнообразным по жанрам, и на адекватную оценку этих жанровых произведений их не осталось. «Лицей 2023» отдаёт нафталином, вторичностью, затёртыми штампами, попыткой двадцатилетних-тридцатилетних писателей идти по стопам классиков XIX-XX веков, а порой даже лютым кринжем.

Теперь, когда все расстроились, давайте о хорошем. Первое хорошее – повесть Дарьи Месроповой «Мама, я съела слона». Совершенно непошлая (во всех смыслах) подростковая литература о том, что в минуты печали и тревог дети не могут опереться на взрослых, из-за того, что взрослым тоже требуется опора. Очень жду, финальной версии текста уже в виде романа!

Второе хорошее – «Его последние дни» Рагима Джафарова. Обличённое в художественную прозу исследование творческого процесса, которое умело водит читателя за нос и не даёт оторваться от книги ни на минуту. Читала роман полгода назад и была рада мысленно вернуться к нему сейчас.

Третье – сборник малой прозы Анны Шипиловой «Скоро Москва». Пятнадцать зарисовок о настоящем, со всей его абсурдностью, невротичностью, стремлением к разного рода насилию и постоянными рисками быть поглощённым прошлым. Надеюсь, благодаря премии тексты найдут своего издателя.

В этом году в номинации Rideró «Выбор книжных блогеров» будут определены два победителя — поэт и прозаик. Для популяризации произведений поэтов-финалистов в жюри приглашены выпускники яснополянской Школы критики им. В.Я. Курбатова со специализацией в современной поэзии. Всего в жюри вошли 12 авторов различных книжных каналов, посвященных литературе и всему, что с ней связано. Победителям в этой номинации будут вручены статуэтки «Большого лайка» и сертификаты от издательского сервиса Rideró на индивидуальную программу продвижения сроком на 1 год.